Глазами волка

– Был. Но прежде, чем услышали гром, прошло много времени. Так бывает, когда молния бьёт совсем рядом.

Лик нахмурился ещё больше.

– А что рассказали те, кто остался в бухте? – спросил он.

– Ничего. Оттуда никто не пришёл.

– …Может, они по-прежнему там живут? Или их в рабство продали?

– Нет, – лицо жрицы словно сдулось, – нет… Никто не выжил. Никто.

Лик посмотрел на последнюю ставриду. Чешуя сверкала, и рыба была похожа на кривой нож.

– Я не знаю, что это, – произнёс он, – И мне не у кого спросить…. Нужен кто-то, кто живёт в городе и читал книги. Послушайте, – он повернулся к жрице, – отсюда можно передать послание в город? Мне нужно задать вопрос знающим людям. Но сам я пойти не могу, из Херсонеса меня уже изгнали.

– То есть тебе шестнадцать, а тебя уже прогнали и из Херсонеса, и из степи?

– Из степи я сам ушёл. А из Херсонеса изгнали.

– Что ты такого сделал? Полез к женщине, которая тебе не положена?

– Я защищал моих соплеменников. Поэтому они и вручили мне жезл.

Жрица перевела задумчивый взгляд на дым. В тяжёлых клубах проступали очертания лиц и скачущих лошадей.

– Мне всегда везло на опасных мужчин, – сообщила она таким тоном, словно в этом и была разгадка всех тайн.

Запела флейта. Агра поднялась, схватила Лика за плечи и потащила к чадящей треноге – веселиться и танцевать.

Глава 22. Снова в поместье

70

Лик снова шёл по знакомым местам возле Новой Дороги в окрестностях Херсонеса.

Холмы были всё те же, и даже ручей протекал там же, где раньше. Но теперь другой, призрачно-бледный свет озарял эти места.

Иногда начинало казаться, что это происходит во сне. Но ещё саднящая рука напоминала – нет, не сон. У него есть соратники, спутники и союзники. Он может потерять их в любой момент. И в любой момент он мог потерять жизнь.

Лук – хорошее оружие, но акинак ещё отчётливей показывал, как хрупка человеческая жизнью. Конечно, разрезать человека непросто, нужно налечь изо всех сил. Но корову недостаточно ранить и изувечить, – а человека достаточно.

Лик знал, что если он будет смертельно ранен, Маэс его добьёт. Таков старинный обычай, он помогает обходиться без обоза. Но сможет ли сам Лик добить Маэса? Что-то мешало ему дать окончательный ответ. Наверное, он стал слишком грамотный. Городская жизнь, буквы, книги, и прочие излишества.

Знакомая черноголовая собака выбежала навстречу. Зарычала, но отступила на луг, к овцам. Животное почуяло, что перед ней больше не изгнанник, а опасный парень, который знает, что делает.

Потом появился и пастушок. Он смотрел гордо и презрительно. Похоже, собака была догадливей хозяина.

– О! За добавкой пришёл? – спросил мальчик.

– Пришёл дать тебе урок вежливости, – ответил Лик, – Город далеко, философов нет, учить тебя некому. А учиться очень полезно.

– Я у терионов совета не спрашиваю!

– Я сейчас тебя укушу, и тоже станешь терионом, – Лик улыбнулся пошире, чтобы во рту сверкнули клыки, – Вот тогда и придёшь за советами. Из волка какой пастух? Никто не захочет себе такого раба. Тебя будут продавать и никто не купит. Придётся жить свободным человеком.

– Неправда! Терион не передаётся! – закричал мальчик, закрываясь руками.

– Теперь передаётся, – сообщил Лик, – Проклятие расползается, жизнь с каждым днём тяжелее. К тому времени, как возмужаешь, прокляты станут все.

Мальчик побежал прочь, расталкивая подопечных овец. Собака посмотрела на Лика с подозрением – и затрусила следом.

Никто не хочет проблем с ликантропами. Несколько недель назад это огорчало Лика, теперь радовало. Значит, признают их силу. Сила – такая штука. Её можно бояться, но нельзя игнорировать.

А вот и ворота. Поместье, построено по уже знакомому плану. Сейчас оно напомнило тот самый дом в Херсонесе, где неврийцы держали ночную оборону. Поместье госпожи Статиры тоже пытается выглядеть неприступной крепостью.

Лик подошёл к воротам и постучался.

– Чего тебе надо? – спросили из-за закрытой двери.

– Я был у вас несколько недель назад, – ответил Лик, – Вы угостили меня собакой, а я пожелал вашему хозяйству процветания. Помните? Я тот самый мальчик-невриец. Вот, решил вернуться. Вдруг у вас ещё собаки остались.

Окошечко открылось, показалось всё то же лицо. На левой щеке горел свежий след от удара плетью.

– Ты?..

– Я.

– Теперь ты лучше одет.

– Предпочитаю одеваться волчьей шерстью. Но для госпожи Статиры сделал исключение.

– У нас ещё остались собаки, – сообщил человек с разбитой щекой, – Проваливай, пока не спустили!

– Не спустишь.

– Собираешься их всех голыми руками порвать?

Лик заулыбался и показал акинак.

– Видишь, я не с голыми руками. А тебе спускать собак всё равно нельзя, и я это знаю.

– Можно, мальчик, можно.

– Было бы можно – спустил без разговоров.

– Я иду спрашивать разрешения у госпожи Статиры.

– С тем же успехом, – сказал Лик, – ты мог бы разговаривать с морем.

Ответа не было, только шаги удалялись. Лик развернулся на пятках и поискал взглядом рощу.

Отсюда она казалась маленькой, почти игрушечной. Лик усмехнулся и махнул рукой.