Глядя на море

Усевшись прямо на гальку, он поднял воротник куртки и засунул руки в карманы. Любоваться масляно-черной водой в темноте во время прилива было таким несказанным удовольствием, что он лишний раз с благодарностью вспомнил Сезара, который ему это открыл. Порой они вот так устраивались вдвоем на берегу с банками пива, и тогда мир для них становился иным. В молодости Сезар много путешествовал. Он рассказывал, что однажды, понаблюдав за судами, готовившимися к отплытию в Америку, он сел на одно из них. Поссорившись с родителями — о причине ссоры он всегда умалчивал, — он двенадцать лет не появлялся в Гавре, обойдя весь свет и испробовав самые разные занятия. По возвращении он нашел родителей уже на кладбище, а его ждало довольно значительное наследство. Дом он оставил себе, приобрел еще одно помещение и открыл магазин, однако в душе всегда оставался бродягой, не имевшим угла. Его увлекательные рассказы, полные рокамбольных[15] приключений и бурных любовных историй, завораживали Матье. Сезар был настоящим игроком, что с картами, что с женщинами, он неплохо пожил и не смущал свою душу никакими сожалениями. Независимый до крайности, с взрывным характером, порой настоящий философ, он был ценителем хороших ресторанов, но мог довольствоваться и баночкой плохо прогретой белой фасоли. С первой встречи он страстно привязался к Матье, оценив его цельный и волевой характер, его способность идти прямо к намеченной цели, несмотря ни на что. Продав ему свой сомнительный бизнес, Сезар с интересом и восхищением наблюдал за перестройкой помещения, которое постепенно превращалось в роскошный книжный магазин в несколько этажей. Особенно его порадовал эскалатор: во время работ он развлекался, поднимаясь и опускаясь, декламируя стихи Расина под недоуменные взгляды рабочих. На открытие явился в галстуке-боло, помятой, но чистой рубашке и с ящиком отличного шампанского под мышкой.

Матье тоже быстро привязался к Сезару. Он с восторгом открыл в нем буйную фантазию и способность пренебрегать условностями. И, возможно, отчасти видел в нем отца, потому что слишком мало знал своего. Это был непокорный, блистательный, насмешливый отец, чья разболтанность могла сбить с толку, но к которому привязанность Матье никогда не ослабевала.

Уже гораздо позже именно Сезару пришла в голову мысль о пожизненной ренте[16]. Он видел в ней решение всех своих проблем, своего рода гарантию против самого себя, да притом с элементом игры. Но у Матье не было для этого денег, он с трудом погашал заем на свое гигантское строительство. Они обсуждали это в течение почти двух лет, прежде чем окончательно договориться, и Матье влез в еще большие долги. «Ты боец, ты отлично с этим справишься!» Пророчество Сезара осуществилось, потому что книжный магазин процветал. Помимо ежемесячной ренты, сама продажа составила небольшую сумму, так называемый букет, который Сезар моментально разбазарил в блек-джеке и рулетке казино. «Ты же видишь, что ты еще и спас меня: благодаря тебе у меня хоть крыша есть над головой». Сезар не зря смеялся — не будь этой продажи дома с пожизненным проживанием, он и его очень скоро спустил бы на игровом столе. Увы, он недолго пользовался этим благом. Хотя договоренность предполагала несомненную выгоду для Сезара, в результате, увы, выиграл Матье.

«Что бы ты, интересно, сказал обо мне сейчас, дружище, назвал бы меня бойцом? Такого вот, аморфного, как амеба? Я даже не захватил с собой пива… что толку, раз я больше не смогу никогда поспорить с тобой?»

Смог бы Сезар понять такую физическую и моральную усталость Матье? Пожалел бы он его или, наоборот, отругал?

«Вдобавок ко всему я кончу тем, что потеряю Тесс, которой мне не хватает мужества позвонить».

Да и что ей сказать, если ему и правда не становится лучше? Тем не менее, если он был в состоянии переставить холодильник и кресла, разве не имел он достаточно сил, чтобы заняться любовью с женщиной, которую любил и желал? Неужели уж все так плохо? Что-то он не припоминал, чтобы хоть раз потерпел неудачу в постели с Тесс, с Шарлоттой или с другими до них. Однако даже если у него и не было бы сбоя, ему неминуемо пришлось бы отвечать на ее вопросы. Несомненно, она попросила бы объяснить ей причину его депрессии и захотела бы узнать, когда он рассчитывает вернуться в книжный магазин и вообще к нормальной жизни. Она бы сказала, насколько она была встревожена и несчастна. И, вероятно, не избежала бы разговоров насчет планов на будущее. И все это было бы ради того, чтобы убедиться, что все опять в порядке и страшная страница перевернута. А это значит, что потом уже он никогда не посмеет пожаловаться на усталость, дабы ее не встревожить. Так или иначе, это станет возвращением в золотую клетку, которую он сам же и создал.