Глинка. Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни

Еще одно его качество упоминал Глинка — упрямство, а сегодня бы мы сказали — умение отстаивать свои интересы, что Глинке, при тонкой душевной организации, казалось грубостью[545]. За нескромные вопросы Педро мог угостить порцией ругательств. Дворянский этикет он не изучал, но Глинка не мог долго обижаться на своего друга, слишком он к нему привязался. По-видимому, русского композитора подкупало в испанском друге его умение молчать — не оценивать поступки, не читать нравоучительные лекции и не давать советов, в этом он отличался от прежнего попутчика дона Сантьяго и особенно от крепостных (например Якова, постоянно ругающего хозяина за ночные пирушки). Позже их дуэт сравнивали с Дон Кихотом и Санчо Пансой, что тоже было далеко от истины. Скорее дон Педро напоминал хитрого Лепорелло, правда, Глинка лишь претендовал на роль Дон Жуана[546].

Сам Глинка называл его, по крайней мере первые годы, «преданным учеником». Одоевский подтверждал, что Педро был хорошим музыкантом. Видимо, он был умен, имел какое-то образование и принадлежал к среднему слою испанцев (как мы помним, Глинка подолгу мог общаться только с интеллектуалами). Какие мотивы толкнули его на путешествие в Россию, известную как страна холодов и льдов? Возможно, он хотел сделать музыкальную карьеру в России, тем более имея рядом именитого наставника со связями. Помимо совершенствования игры на фортепиано, он продолжал играть на гитаре, а также начал в России сочинять^{450}. В салонах он обрел преданных слушателей, поклонников испанской культуры и зажигательных ритмов. В целом его жизнь в новой стране рядом с аристократом была полной удовольствий. Он был освобожден от поисков средств к существованию и от изнурительного труда. Одоевский писал, что тот «страстно любил Глинку и ухаживал за ним, как за ребенком»[547]. Видимо, Педро выполнял функции и друга, и слуги, и управляющего, заботящегося о хозяйстве и бюджете, и музыканта-ансамблиста.

Находка для Глинки!

Но друзья поговаривали, что молчаливый и оттого загадочный Педро, казавшийся им к тому же «пронырливым», обкрадывал друга. Как бы то ни было, доказательств этому на данный момент нет.

Смоленск и «медные трубы»

Осенью 1847 года к младшей сестре Ольге посватался жених Николай Измайлов. Последовали приготовления к свадьбе, приезды родственников и веселые развлечения. Но Глинка, утомленный вниманием родни, не дожидаясь свадьбы, решил ехать к доктору Гейденрейху в Петербург. К плохому самочувствию добавился страх смерти, который разрастался с каждым днем, ввергая композитора в пучину непереносимых эмоций. По дороге в сторону Северной столицы нервы так «расшалились», что, не доехав до конечного пункта, он остался в Смоленске.

Как и прежде, он жил у родственников — Ушаковых. Местный жандармский полковник Иван Васильевич Романус, известный композитор-аматер и издатель, дал Глинке на время в личное пользование рояль. В знак признательности он посвятил ему две фортепианные пьесы в модных жанрах — «Воспоминания о мазурке» («Souvenir d’une mazurka») и «Баркарола» («La Barcarolle»)^{451}. Невротическое состояние усиливалось, видимо, нахлынули воспоминания о былых отношениях с родственницей Лизой, разворачивающихся в этом доме. Как-то оставшись один вечером, в сумерках, Глинка испытал сильный страх и тоску. Он рыдал и молился. Он начал импровизировать на рояле. Как и прежде, эти музыкальные размышления выполняли функцию арт-терапии, разрядки, как мы бы сегодня сформулировали. В результате импровизаций появилась инструментальная «Молитва»^{452}, которую композитор посвятил дону Педро. Почти через десять лет, в 1855 году, Глинка вновь вспомнит об этом моменте. Занимаясь с учениками вокалом, он решит подобрать под нее слова. Идеально ложились строки «В минуту жизни трудную» Лермонтова, и Глинка создал развернутое сочинение для голоса, хора и оркестра, превратив личное интимное переживание в своего рода театральную сцену.

В ноябре, чтобы поддержать брата, сестра Людмила решила пожить с ним в Смоленске. Они втроем с доном Пед-ро переехали в дом Соколова у Никольских ворот^{453}. Глинка вспоминал, что, несмотря на мысли о предстоящих холодах, ему было хорошо. Глинка иногда по утрам сочинял, в основном романсы, которые сразу же исполнялись у них по вечерам. В это время появился романс, посвященный сестре, под названием «Милочка»^{454}, в котором рисуется образ прелестной, чистой душой девушки, не отличающейся красотой, но притягательной, как «светлый ангел Рафаэля». Мелодия взята из арагонской хоты, которую он много раз слышал от возлюбленной Долорес. Но в контексте жанра салонного мягкого русского романса мы не слышим никакой испанской экзотики. Мелодия «зависает» на многократно повторяющейся высокой ноте, а затем плавно спускается вниз, когда заканчивается фраза в тексте.