Глинка. Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни

В 1822 году был издан «Кавказский пленник» Пушкина, перевернувший представления русской публики об этих землях. Происходили процесс «русификации» ближайшего Востока, его освоение и колонизация. «Пленника» читали, в том числе, как туристический путеводитель, знакомящий с неизвестным экзотическим краем. В 1823 году в Петербурге с успехом шел балет «Кавказский пленник, или Тень невесты» на музыку Катерино Кавоса в постановке мэтра Дидло. Скорее всего, Мишель видел этот балет, который восхищал современников страстями и этнографичностью^{105}. Правда, при этом действительность, «натуру» Кавказа мало кто из столичной публики видел воочию. О Кавказе создавался художественный миф.

В русской культуре Кавказ ассоциировался с пространством Античности. Здесь Прометей мог бы быть прикованным к скале, а кавказский орел рвал его сердце. Самая высокая горная вершина Европы Эльбрус оживала в поэзии. Жуковский называл его «гигант седой», Пушкин сравнивал с Парнасом, где живут музы и пробуждается творческая энергия. Гора казалась им мистическим местом, где Творец общается с человеком. На Кавказ отправлялись «лечиться» не только от физических страданий, но и от сердечных страстей. В этом запретном, чужом мире переплетались опасность, страсть и красота.

Здесь с обостренной силой проявлялось романтическое мироощущение, которому благоприятствовали пейзажи, захватывающие дух, горы, олицетворяющие жизненные стихии и законы мироздания, неподвластные человеку.

Через Украину на Кавказ

Пророчество сестры претворялось в жизнь. Для этого сложились счастливые обстоятельства: имение приносило хорошие доходы, и отец располагал средствами на дорогую поездку сына. Современники указывали, что порядочное съемное жилье на Кавказе стоило в пять раз дороже, чем в Москве. Максимальная цена — тысяча рублей в месяц. Как раз в это время на лечение в те края отправлялись знакомые отца, которые могли бы обеспечить юноше хорошую компанию и большую безопасность. В «Записках» Глинка упоминал братьев Николая и Федора Ивановичей Петровских-Муравских^{106}, людей образованных и солидных, и врача Лазаря Петровича Быковского с семейством. Именно он делал назначения Глинке.

Целью любого дальнего путешествия во времена Глинки был не столько конечный путь назначения, сколько сам путь[87]. Символика пути устойчиво вошла в обиход романтиков, которые видели в этом ассоциацию с человеческой жизнью. Путешествие на юг начиналось с дороги в… родное Новоспасское. Сюда Глинка поехал из Петербурга в компании дяди Ивана Андреевича и двух его дочерей. В окружении прелестных Софи и Евгении^{107} путешествие проходило весело, несмотря на мартовскую распутицу и медленное передвижение. Уже в Смоленской губернии линейка, то есть повозка, увязла в растопленном под весенним солнцем снегу. Помощь пришла от богатого помещика, генерал-майора Александра Жеребцова^{108}, который прислал прекрасных лошадей с экипажами. С «невыразимым радушием», как вспоминал Глинка, он принимал гостей у себя в деревне Кикино^{109}. Без всяких уговоров путники прожили у богача несколько дней, тем более что он был большим любителем музыки, держал крепостной театр и мог порадовать Глинок приятными музыкальными развлечениями. Путешественники попали на постановку оперы «Русалка» Кауэра^{110}, которую репетировали дворовые люди в рабочих одеждах, чем смешили приезжих. «Русалка» Кауэра — примечательное сочинение для русской культуры, после нее в русском музыкальном театре на сцене появилось множество других «русалок», в том числе «Русалка» Даргомыжского, впоследствии друга Глинки.

Мишель выехал из Новоспасского в конце апреля 1823 года, что вполне соответствовало курортному сезону Кавказа. Он открывался 1 мая и продолжался по 15 сентября. Маршрут разработали согласно утвержденной в медицине схеме: сначала термальные воды в Горячеводске^{111}, затем железные в Железноводске и кислые в Кисловодске.

Отец заботился о комфорте любимого сына. Дорога была проложена от Ельни, расположенной неподалеку от Новоспасского, до Горячеводска и составляла чуть менее двух тысяч километров^{112}. Отец приготовил для него комфортабельную коляску^{113}, с ним отправил крепостного Илью, воспитывавшего мальчика в детстве^{114}, а также повара Афанасия. Дорога пролегала через Рославль на Орел. Здесь уже «повеяло теплым дыханием весны», которое совсем не ощущалось в апреле в Новоспасском. Далее дорога шла на Курск и Белгород.

В воспоминаниях он подробно описывает изменения природы: вместо берез — дубы, вместо лозы в оврагах — груши, яблони, вишни в цвету. Деревни с черными бревенчатыми избами сменили беленькие мазанки, которые тянулись не регулярно, а были живописно разбросаны. А ночью природа располагала к романтическому настроению: небо ясное, усеянное яркими звездами.