Глинтвейн для Снежной королевы

— Почему я не поехала тогда на дачу, не спряталась в погребе?!

— В январе? — уточнил Самойлов. — Странные какие у вас с братом представления о приятном времяпрепровождении.

— Почему мы едем к Анне Родионовне? — спросил Гоша.

— В этом деле с пропажей мальчика все очень просто. Куда побежит удравший от Снежной королевы ребенок? Туда, где он привык прятаться. Насколько я помню, он предпочитал это делать за городом. Предположим, что он добрался до вашей дачи — мир не без добрых людей. Естественно, зимой он пойдет к соседке, у которой топится печка и живет пушистая коза. Что сделает набожная соседка, когда мальчик расскажет, как его увезли на повозке с оленем к настоящему папе?

— Позвонит маме мальчика, — уверенно заявил Гоша.

— Не отвлекайся, думай о дороге! — приказал Самойлов.

— Он сказал ей, что мама и папа знают, что его хотел украсть настоящий отец, — прошептала Лера.

— Предположим, что так и было, — кивнул Самойлов. — Твои варианты дальнейшего поведения Анны Родионовны?

— Она… добрая, но себе на уме, она бы стала думать, что делать в такой ситуации, — предположила Лера.

— Правильно. Что делать, с кем посоветоваться, дело-то сложное, семейное, да еще семья чужая, как бы не навредить. И пошла тогда наша Анна Родионовна…

— В церковь, — выдохнула Лера.

— Правильно. А зачем?

— Зачем? Молиться, конечно, — теряя терпение, предположила девочка.

— А теперь неправильно. Она пошла в церковь посоветоваться, что же ей делать в такой ситуации, когда ребеночка хотели отдать другому папе и домой ехать он теперь отказывается. Вроде как на исповедь пошла, — Самойлов задумался. — А может быть, она просто привела его в храм да и оставила там, чтобы не принимать тяжесть решения на себя. Приехал бы кто-то из вашей семьи искать тогда мальчика на дачу, она бы сразу сказала, где он. Но никому ведь это и в голову не пришло.

— Что ты все — церковь, храм! — обратила внимание Лера.

— Мне кажется, что это возможный вариант развития событий.

— Почему мы тогда едем к ней на дачу, а не объезжаем все церковные приюты в округе? — спросила Лера.

— А это мысль, — кивнул Самойлов.

— Не очень удачная, — вступил Гоша. — По этому направлению есть только три приюта при церквях в Калужской области, и два из них находятся под опекой Христианского Красного Креста.

Машина с трудом пробиралась по грунтовой дороге. Снег днем слегка подтаивал, а по ночам подмерзал, превращая колеи в непроходимые рытвины. Дул сильный ветер, и сады уже стояли совсем голые.

— Дом закрыт, — обратила внимание Лера, как только вышла у калитки Анны Родионовны. — Ставни заколочены.

— У меня есть отмычки, — предложил свои услуги Гоша.

— У тебя теперь есть и отмычки, и наручники ты с собой таскаешь, — то ли одобрил, то ли поддел его Самойлов. — Расслабься. Я знаю, где лежит ключ.

— Над перекладиной двери, — Лера подняла руку и пошарила над дверью.

— Под половиком, — Гоша осматривался в поисках половика на крыльце.

— Ключ лежит в почтовом ящике, — Самойлов уверенно лязгнул проржавевшей крышкой ящика. — Для меня его сюда положила сестра Анны Родионовны, которая ее и проводила после тяжелой болезни в дальний путь, а дом этот получила в наследство. Я ей позвонил со станции.

— Старик, пойдем сначала в погреб, а? — попросила Лера. — А то мне страшно одной.

— Я пойду с тобой в погреб, — с готовностью бросился к ней Гоша.

— Молодые люди, у нас много дел — дом осмотреть, соседей обойти.

Лера молча развернулась и пошла через огород к участку Маруси. Гоша топтался на месте, не зная, что предпринять. Чтобы избавить его от мучений, Самойлов быстро отпер двери и ушел в дом.

Через час он разложил на плюшевой скатерти круглого стола всю свою добычу. Иконки, молитвенник, старую Библию, фотографии в конверте, квитанции об оплате счетов и несколько здравниц — небольших, размером с открытку, отпечатанных на хорошей глянцевой бумаге репродукций известных икон с восславлениями бога.

В это время, с трудом откопав заваленный снегом проход к двери погреба, молодые люди спустились вниз. Не выдержав испуганного близкого дыхания девочки, Гоша осторожно прижал Леру к себе и попробовал успокоить ее своими объятиями. Лера не сопротивлялась. Когда Прохор Аверьянович рассматривал, поднеся к окну, ту часть открытки, на которой указываются реквизиты типографии, они уже целовались, чутко подслушивая движения друг друга. Гоша в какой-то момент забылся и занялся расстегиванием куртки на Валерии.

— Нет, — сказала она ему в рот.

Он не услышал, теряя голову, тогда Лера стала шарить рукой, ища на полке среди ящиков и коробок предмет потяжелее. И вдруг напряглась и с силой оттолкнула его. Гоша, еще не очнувшись, не сразу разобрал, что в ее руке — роликовый конек.

Она вышла из погреба и закричала, подняв лицо к небу, и от этого крика Прохор Аверьянович выронил открытку и бросился к двери.