Глинтвейн для Снежной королевы

Самойлов проследил взглядом за ЭТИМ, когда оно падало вниз. Ему показалось, что ЭТО летит медленно и падает с шелестом, непривычным для мертвого тела, даже замотанного в полиэтилен. Слезал он быстрее. Инка так и сидела, опустив голову в колени. Он подошел к ней, плечи ее вздрагивали. Старик вздохнул, оттащил от сетки добычу и стал разматывать полиэтилен. Он уже понял, что лазил зря, но никак не мог расстаться с ощущением находки, а когда размотал, понял, почему ЭТО так легко падало: в полиэтилене лежало огородное пугало — палка с чем-то для головы, одетая в рваную мужскую одежду и какие-то другие тряпки. Старик сел на пол. Инка подняла голову и наконец позволила себе расхохотаться вслух. Полиэтилен был влажный — вероятно, она проделала все это рано утром. Было еще холодно, здесь, в тепле чердака, сконденсировалась влага, на Самойлова и капнуло… Старик не мог пошевелиться и вдруг заметил, что он тоже не прочь посмеяться. Или поорать. Он сполз кое-как с чердачных ступенек лестницы и поплелся собирать свой портфель. Он даже не был сердит, поэтому никак не отреагировал на Инкины выпрашивания прощения. Он просто пошел к калитке, не оборачиваясь, а девчонка все стояла на крыльце и кричала ему в спину:

— Дед, ты еще в колодец не слазил! Дед, она вполне может поместиться в нишу, там выдолблено углубление, когда отец строил колодец, он сделал углубление, внизу!..

— Пропади ты пропадом! — выдохнул Самойлов вместо прощания.

АДВОКАТ

В дорогом шелковом халате, с мокрыми после душа волосами (на волосах — сеточка, чтобы не растрепались) вытряхивает в ведерко лед, протирает бутылку шампанского. Думает, открывать или все-таки подождать, пока появится гостья?…

Жизненное наблюдение: женщины любят, когда их обливают шампанским.

В плоском салатнике плавают головки желтых роз. Между их крупными раскрывшимися головками плавают лепестки красных роз. Адвокат сам составил эту композицию.

Он тучен, коротконог, с черной шерсткой на спине, плечах и предплечьях, с нежными большими глазами и красиво очерченным ртом под тонкими полосками усов — одним словом, лапочка, из тех обаяшек, что нравятся женщинам с первого сказанного ими слова.

Он берет с туалетного столика в спальне флакон с пульверизатором и брызгает себе на шею, потом — поверх халата.

В это время в дверь уже звонят.

Гостья врывается в квартиру с необузданностью отчаяния. Именно такое выражение лица больше всего нравится адвокату, когда женщины раздеваются — сомнение, страх и отчаянная решимость. При этом она почему-то держит во рту зубами свою сумочку. Адвокат пятится, отслеживая каждое ее движение. Когда они дошли таким образом до гостиной — мужчина, пятясь задом, а женщина — снимая на ходу чулки, это было похоже на странный танец — адвокат небрежным движением сбросил с себя халат. Женщина вынула изо рта сумочку и показала белые зубы, издав тихий сладострастный рык.

— Шампанского! — прошипела она.

Адвокат занялся бутылкой, женщина стояла рядом, пританцовывая, отсчитывая одной ей слышный ритм. Пробка вылетела, в грудь женщины ударила пена. Адвокат обнаружил, что забыл приготовить бокалы. Он отправился за ними, накинув халат, а женщина пошла в спальню.

Адвокат дышал на стекло, натирая его потом салфеткой.

Женщина, стараясь не шуметь, открывала ящики комода и шкафов, обшаривала тумбочки.

Когда Адвокат принес бокалы, пена в бутылке уже успокоилась. Он не успел разлить шампанское — подошла женщина с небольшим пистолетом в руке (пистолет она обмотала голубыми ажурными трусиками) и выстрелила ему в грудь.

ПРОБЛЕМА

Через два дня после выстрела с шампанским Марусе позвонили. Это было вечером, когда она, развалясь в кресле, в темноте «под Вагнера» поедала из коробки конфеты.

Узнав голос, Маруся так и вспыхнула скулами.

Марк Корамис вежливо поинтересовался, не надумала ли она приехать к ним в Бостон. Так он начинал каждый свой разговор.

— Я не люблю детей, я их боюсь, — именно так Маруся каждый раз аргументировала свой отказ.

В который раз Марк сказал, что он не против подождать, пока сын вырастет. Потом он перешел к делу и сказал, что ему позвонила девочка, которая жила раньше с Антуаном.

— Лера? — удивилась Маруся.

Марк Корамис с легкой укоризной напомнил свою просьбу — никому не давать его номер телефона.

— Я не знаю твой номер телефона! Ты всегда сам звонишь! — Маруся испугалась, хотя еще не успела понять — чего именно.

— Конечно-конечно… — не поверил Марк и заметил, что девочка звонила из Бостона.

— Этого не может быть, — прошептала Маруся. — Ты уверен?

— Я уверен. Она была в аэропорту. Звонила перед отлетом.

— Чего она хотела?

— Передать от тебя привет.

После этих слов Марусе стало совсем плохо. Коробка с конфетами упала на пол.

— Сделай для меня одолжение, посмотри, когда после этого звонка улетал самолет в Москву, — попросила она.

— Хорошо, я посмотрю и перезвоню тебе.

— Нет! — закричала Маруся. — Ты не перезвонишь! Ты положишь трубку и пойдешь смотреть, сейчас не время экономить, это очень важно!