Глобальное потепление

Две пары голубых и две черных глаз смотрели прямо и невинно, каждая со своей полки. Ни единого звука. Юлька пошла сканировать взглядом купе — пакет сока на столике, бутылка воды, стаканы, Славкина книжка, Марьянкин крокодильчик, Костиковы и Мишкины роботы, все вроде бы на месте, странно, вешалки вон, рулеты свернутых матрасов, гигантский семейный кофр, ее сумка, детские рюкзачки на крючках…

— Ничего, — пискнула Марьяна.

И запоздало запечатала рот обеими ладошками.

…Когда они заснули все, уже не осталось внутренних ресурсов, чтобы поверить в такое счастье. А тем более на то, чтобы, стоя у окна и глядя на проносящиеся мимо, фантастические в ночи пейзажи банановых плантаций, последних лесов и обмелевших водохранилищ севера нашей страны, выпить стакан газировки вприкуску с заныканной от детей (им на один зуб, а мне на неделю удовольствия) белой шоколадкой с орехами. Хотелось только спать, и Юлька растерянно огляделась по нижним полкам.

Марьяночка дрыхла в позе морской звезды, широко раскинув лучики-ручки-ножки и даже чуть-чуть свешивая с полки ладонь; единственный пятачок свободного места рядом с ее головой на подушке сторожил крокодильчик. Попытка подвинуть ребенка, делая более компактным, привела лишь к тому, что дочка зашевелилась, забормотала во сне, перевернулась на живот, раскинулась и засопела все в той же звездчатой позе. Что же до Славика — как старший он со скрипом согласился на непрестижную нижнюю полку — так тот вымахал уже ростом с Юльку, и примоститься к нему даже валетом было изначально безнадежной затеей.

Коврик в купе, затоптанный, затертый и свежезалитый соком, все же на ощупь казался более мягким, чем пол без коврика. Юлька бросила сверху Славкины шорты и пару вафельных полотенец. Свернувшись улиткой между полками, макушкой под столиком, ногами к двери, закинула руку за голову и под мирное хоровое сопение сверху в конце концов уснула — а куда б она делась?

* * *

— Валюта, оружие, наркотики?

— Спасибо, не надо, — сквозь сон отозвалась Юлька.

Но в купе зажегся яркий свет, намекая, что просто так отмазаться от выгодного предложения не получится. Проморгавшись, она обнаружила прямо перед собой громадные косолапые сандалии, из которых росли толстые волосатые ноги, удаляясь в перспективу. На той высоте, где начинались форменные шорты, детали уже расползались, теряя всякую определенность. Похоже, надо было вставать, что Юлька и проделала — с размаху звезданувшись головой о столик, с которого дождем посыпались пластиковые стаканчики, пустые и не очень.

— Валюта, оружие, наркотики? — монотонно повторил голос. — Документики ваши. Таможня.

— Сейчас, — сказала Юлька, соображая, куда она дела сумку с деньгами и документами. По идее, должна была держать возле себя, чтоб не сперли. Но под столиком сумки почему-то не оказалось — сперли?! — под правой полкой тоже, под левой…

Захныкала Марьяна. С верхней полки кто-то из мальчишек подал нечленораздельный, но возмущенный ропот.

— Потушите свет, дети спят, не видите, что ли?! — шепотом прикрикнула Юлька. Под левой полкой сумка таки нашлась, ф-фф-ууу.

— У всех дети спят, — возразил голос свыше. — А сами контрабанду провозят.

Она вытащила сумку и выпрямилась, наконец, во весь рост, приглаживая ладонью безобразие на голове. Таможенник оказался здоровенной, во всю высоту и ширину дверного проема, квадратномордой теткой. У таких Юлькины минималистские формы всегда вызывали стойкую ненависть, происходящую из гремучей смеси зависти и презрения. Своих детей у тетки, судя по тому, что она и не пошевелилась насчет выключателя, не было. Или же имелся взрослый сын-алкоголик, сживающий мать со свету путем скоростного пропивания ее честных таможенных доходов.

Юлька протянула стопочку свидетельств о рождении, увенчанную паспортом. На фотке в паспорте она была еще стриженая, хотя в принципе на себя похожая, и тетка минуты три сверяла изображение с оригиналом.

— Поднимайте полки.

— Дети же спят!

— Дети, — проворчала тетка довольно мирно. — Еще неизвестно, чьи они дети.

— Мои, в свидетельствах написано, — Юлька из последних сил пыталась не заводиться.

— Ага, написано. Где? Чопик. Чопиков ни одного.

— Так они все на мужних фамилиях, — попробовала она апеллировать к женской солидарности на приблизительном тетковом уровне. — Мужики же обижаются, если не.

И тут же поняла, что прокололась. Не имелось у таможенницы ни сына-алкоголика, ни мужа-алкоголика, ни мужа вообще — мужей на всех не хватает, такова демографическая реальность нашей страны, обратная сторона политики альтернативных семей, и продуманной, между прочим, политики.

— Полки! — рявкнула тетка.

— Мам, что там за фигня? — пробормотал полупроснувшийся Славик. Развернулся было на другой бок спать дальше, но Юлька толкнула его в бок:

— Вставай, надо полку поднять. Вот, смотрите. Одни кроссовки, кофр туда все равно не влезает.