Глобальные трансформации современности

Отмеченный разрыв в «скоростях» перемен углубляется и тем, что информационные технологии существенно диверсифицируют динамику развития в рамках собственно экономических процессов. Они (эти технологии) буквально срывают с традиционных ниш и увлекают за собой финансы, наделяют их свойствами высочайшего динамизма и «стадного поведения». Производство же остается относительно консервативным.

Конечно, динамизм финансов оказывает обратное воздействие на фундамент экономики — производство и потребление, наделяя их импульсами развития. Однако это резонансное влияние не компенсирует отмеченных разрывов в динамике: они неуклонно нарастают. Тем более, что информационные процессы и высокодинамичные финансы, двигаясь «в отрыве» от реального сектора, обретают дополнительные шансы взаимно усиливать друг друга.

В итоге — не только информационные технологии (что вполне естественно), но и финансовые потоки в большой степени «живут своей жизнью». Они функционируют и влияют на развитие в ситуации нарастающего их отрыва от экономического базиса. В результате противоречия и асимметричные шоки, пронизывающие жизнь человеческого сообщества как целостность, придают и страновым, и глобальным явлениям и процессам черты неустойчивости, неравновесности и отчетливо выраженного промежуточного состояния — состояния, которое во многих отношениях нетерпимо для человечества и должно быть преодолеваемо.

О катастрофичности планетарной ситуации и настоятельности ее преодоления наиболее отчетливо свидетельствует нарастание межстрановой неравновесности и разрыва между высокоразвитым и развивающимся мирами.

Характерно, что углубление разрыва между странами мирового авангарда (ОЭСР) и развивающимися странами (третий мир) по времени совпадало не только со стартом глобализации, но и с началом деградации мировой системы социализма, т. е. с периодом, когда СССР стал уже проигрывать Западу состязание по вовлечению «третьих» стран в свою орбиту. Вспомним, что до этого рубежа и СССР, и США «наперегонки» реализовывали проекты, нацеленные на развитие «ничейных» стран «третьего мира». И именно в тот, весьма благодатный для третьих стран, период получили от США импульс в успехе не только Западная Европа и Япония, но и азиатские «тигры» и «драконы», что содействовало их вхождению в высокоразвитый мир.

Совпадение же периода деградации и затем развала соцсистемы с эпохой глобализации дало импульс прямо противоположным тенденциям. Интерес к подтягиванию неразвитых стран до состояния высокоразвитости угас; и одновременно — благодаря эффекту глобализации — открылись немыслимые ранее перспективы быстрого обогащения высокоразвитых стран за счет эксклюзивного использования во внешней экспансии информационно–финансового инструментария971.

Результаты использования Западом этих преимуществ дали о себе знать довольно быстро: характерной закономерностью планетарного экономического пространства стала нарастающая фундаментальная асимметрия между первым и остальными мирами по критериям уровня и динамики экономического потенциала, потенциала конкуренции, по перспективам интеграции и, конечно же, по показателям жизненного уровня населения.

Так, на протяжении периода 1960–2000 гг. соотношение доходов граждан, живущих в богатейших и беднейших государствах планеты (если учесть динамику по 20% от общей численности населения планеты с каждой стороны), менялось следующим образом: 1960 г. — 30:1; 1990 г. — 60:1; 1999 г. — 90:1. К концу XX века на 20% населения планеты, проживающего в богатых странах, приходилось 86% мирового ВВП, а на беднейшие страны — всего 1%972.

Конечно, обозначенная асимметрия не всегда и не обязательно означала ухудшение жизненного уровня развивающихся миров. Это явление могло быть и следствием успешного развития передовых стран и не сопровождаться абсолютным обнищанием стран слаборазвитых. Ведь всегда на протяжении прошлых веков различия в уровнях жизни разных стран имели место и сама по себе дифференциация не ассоциировалась со вселенской катастрофичностью. Линия прогресса, при всей ее синусоидальности, выдерживалась и тогда, когда рушились огромные империи и исчезали целые цивилизации.

Однако ныне, в отличие от прошлого, мир стал единым и народы «плывут в будущее в одной лодке». И если кто–то постоянно на общем пространстве сильнее загребает веслом в сторону большего благосостояния, то это теперь уже неизбежно происходит за счет ущемлений «гребцов», «сидящих» по другую сторону. Получается именно так, если охарактеризовать этот процесс, отбросив метафоры, из–за неумолимо нарастающего информационно–финансового (а по этой причине — и организационного: через всевластие ТНК) доминирования высокоразвитых стран над странами развивающимися. Превосходство в постиндустриальных факторах, стабильно недоступных большинству развивающихся стран, оборачивается ныне непрерывно нарастающей неэквивалентностью в обмене и распределении в пользу стран высокоразвитых.