Глобальные трансформации современности

Нужно также отметить полнейшую неадаптивность современного (национально–государственного по своей природе) рынка к глобальным, т. е. планетарным, закономерностям и процессам. Ведь рынок до сих пор (при явном доминировании глобализации) отформирован лишь на основе весьма различающихся конкретных условий каждой отдельной страны. На уровне же надстрановых, т. е. собственно глобальных, процессов каких–либо правил рыночного функционирования просто нет. Да и институты, обеспечивающие их формирование, пока что отсутствуют, а имеющиеся центры принятия планетарных решений в лице и ведущих стран, и международных экономических организаций — из–за перекосов транснациональных мотиваций — озабочены лишь эгоистичными интересами базирующихся в авангардных странах ТНК: они полностью (МВФ, ВТО — особенно) сосредоточены на «добровольно–принудительном» взламывании экономических границ развивающихся стран; на преодолении преград на пути продвижения транснациональных капиталов, товаров и услуг, — что как раз и возрождает преодоленный уже, казалось бы, в середине XX столетия необузданный дикий рынок.

И это пренебрежительное отношение ведущих мировых игроков к проблемам институционального рыночного обустройства, т. е. упорядочения и облагораживания глобального пространства, оборачивается не только хищничеством, но и чудовищной неравновесностью, грозящей подрывом устоев не только третьего мира, но и мира высокоразвитых стран.

Конечно, неоднородность планетарного пространства, а также полнейшая институциональная необустроенность сферы глобализации существенно усложняют сам процесс рыночно–глобальной адаптации. Однако поразительно другое — то, что к развязыванию узлов этой сложнейшей проблематики пока что авангард человечества даже не приступал. Ведь даже ответом на кризисно–финансовые глобальные потрясения были лишь меры национально–государственные. В том числе и в США, несущих главную ответственность за огрехи глобализации. Похоже, что надежды на обуздание глобализации и ее упорядочение пока что связываются лишь с процессами регионализации. Но это — самый невыгодный вариант для ныне победоносного Западного мира.

4

Неспособность (а скорее незаинтересованность) лидирующего в мире Запада упорядочить механизмы реализации глобально–рыночных отношений является одним из проявлений кризиса западных стратегий, особенно в контексте ответа на планетарные вызовы нашего времени.

Этот кризис, из–за которого глобализация пущена на самотек, а ее пришпоривание имеет лишь своекорыстный характер, несет с собой множество отрицательных, в том числе и для Запада, последствий. Концентрированно они (эти угрозы) проявляются в углубляющемся разрыве миров и, особенно, — в нарастающей асимметрии показателей жизненных уровней. Выше уже обозначались бумеранги (в том числе потоки мигрантов и терроризм), рикошетящие по Западу на почве его эгоистичных достижений.

Но дело не сводится только к этим последствиям. Триумфальное планетарное шествие глобализации, подстегиваемой Западным Проектом, порождает и другие масштабные угрозы.

Прежде всего, — это нарастающая, в том числе и в странах Запада, теневизация и криминализация экономики. Получается, что Запад, целенаправленно поначалу открывший банки и оффшоры для откачки из постсоветских стран мыслимых и немыслимых богатств, сам в конце концов попал в эту ловушку. И это понятно, поскольку массовый приток грязных денег не мог свестись к финансам как таковым; «братки», стоящие за этими деньгами, влились с ними в пределы западного рая. Когда же (ФАТФ и прочие) там спохватились, было уже поздно: значительная (по критериям дееспособности) часть стран уже говорила на нашей «фене».

Понятно, что теневизация в такой ситуации и в экономике высокоразвитых стран, т е. стран ОЭСР, была неотвратима. Так, даже в трех германоязычных странах (Австрии, Германии, Швейцарии), известных своим умением хозяйствовать и уважением к закону, вырисовывается тревожная картина. С 1975 по 2002 г. удельный вес теневой экономики вырос здесь в несколько раз — с 2–6% до 10–16%980.

В других государствах ситуация еще хуже. В 90‑е годы нелегальный бизнес достиг внушительных масштабов практически повсеместно. По данным профессора Ф. Шнайдера из Линца (Австрия), в 2000–2001 гг. в теневой экономике стран Организации экономического сотрудничества и развития было занято 15,3% рабочей силы и производилось 16,7% «официального» ВВП. В постсоветских государствах, странах Центральной и Восточной Европы эти показатели, разумеется, были намного выше — соответственно 30,2% и 38%981.

Но самым опасным следствием пробуждения глобализацией исчезавшего было хищнического рынка стало крайнее, по сути катастрофическое, обострение проблем экологических.