Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1

Взятая в своем культурном контексте, информация приобретает вполне адекватный для диа-логики вид неких фиксаций (в виде феноменов культуры) результатов творческой деятельности. Эти феномены культуры (теория как «продукт» научной деятельности, симфония как «продукт» деятельности композитора, новые личностные качества человека как «продукт» деятельности-диалога учителя и ученика, сами эти деятельности и обогащающиеся в этом процессе их субъекты как феномены.) имеют гносеологический смысл только в контексте со-твор-чества, опредмечивания творческой деятельности и распредмечивания ее результатов. Вне этого контекста они не существуют. Вне него существуют только информация и знаки как ее непосредственное бытие. Последние могут быть использованы только как одна из предметных форм общественно-деятельного бытия человека. Как таковые они по своему содержанию могут быть сравнены с деталями, из которых собирают, скажем, автомобиль. Работа со знаками как таковыми становится одной из разновидностей стандартного репродуктивного технологического процесса, аналогичного тому, что осуществляется, например, в рамках индустриального производства. Вводящий, считывающий и перерабатывающий в рамках стандартных процедур компьютерную информацию специалист в этом смысле мало отличается от рабочего, заворачивающего гайки на конвейере. Играющий в компьютерную «стрелялку» подросток так же далек от креатосферы, как и игравший в лапту деревенский мальчишка позапрошлого века.

Если же процедура становится нестандартной, если требуется созидание новых культурных смыслов (хотя бы новых компьютерных программ), то мы возвращаемся в логику со-творчества, и претензии на абсолютную особость мира «номад» вновь оказываются мало обоснованными.

Другое дело, что отчужденный от культурного содержания знак, живущий «в себе и для себя», может быть превращен философом в фетиш в случае, если этот философ «забывает» о существовании творческой деятельности, культуры и родовых качествах человека.

Эта фетишизация, приводящая к подмене творчества профессиональным функционализмом, неслучайна и небезопасна. Она проистекает из отказа такого философа от творческой деятельности, что он делает незаметно для самого себя, как бы «забывая» об этом феномене. Его личностные качества творца постепенно отмирают, усыпленные мельтешением превратных форм и симулякров, в мир которых он незаметно для себя все более погружается как реальный социальный «актор». Он погружается в этот мир как марионетка стандартов «общества пресыщения» и как потребитель продуктов масс-культуры, как раб массмедийных знаков (не смыслов) и служащий университета, превращенного в супермаркет по продаже симулирующих творческие результаты «информационных продуктов» ...⁸⁵

Для такого «актора» отказ от решения проблемы места и роли информации в бытии человека неслучаен. В любых философских школах, рассматривающих ее как самодостаточную, данная проблема просто не может существовать. В некотором смысле это тавтология: если реальность деконструирована и исследователь живет исключительно в мире номад, то ничего кроме них для него не существует. Теряя тем самым свою родовую сущность (в силу ее отчуждения от человека в «царстве необходимости»), такой интеллектуал не может не уйти в мир симулякров творчества, в мир знаков - этих теней культуры.

Используя образы известной сказки Е. Шварца⁸⁶, мы можем сказать, что материалистическая диалектика приходит в мир знаков и информационных продуктов для того, чтобы сказать: «Тень, знай свое место!» Тем самым диалектика решает ряд принципиально неразрешимых в рамках иных логик проблем на пути исследования человеческого со-твор-чества.

Другое дело, что диалектика этого процесса, неслучайно получившая первые импульсы своего развития уже в 60-е годы ХХ века - период бурного расцвета в нашей стране и научного, и художественного, и социального творчества - в последние десятилетия оказалась в загоне и почти не развивалась. Последнее тоже неслучайно - объективное бытие эпохи глобальной гегемонии капитала характеризуется все большим развитием превратных форм творчества - финансовых спекуляций, масс-культурного производства и т.п. Тем благороднее и важнее задача ученого, способного не крутиться в водовороте мутного омута превратных форм, а суметь вырваться из него, продолжив исследование новых реалий мира культуры, со-творчества.

Несколько в ином ключе может вестись поиск новых методологических разработок в сфере диалектики, связанных с развитием сетевых структур. Они открыты и подвижны, но это не означает отсутствия у них специфических качественных характеристик. И наоборот: они имеют свое системное качество, но это не делает их закрытыми.