Глубина в небе

Хамид погладил Болтушку, встал и полез на ближайший штабель антигравов. Материал, сложенный сотнями отдельных лоскутов вроде одеял, пружинил под ногами, как вспененная резина. Хамид поскальзывался на каждом шагу. Ухватившись за края лоскутов над головой, он подтянулся до самого верха с намерением испытать те, которым уже ничто не мешало взлететь. Он сгреб верхний слой, трепещущий на незримом ветру, вытащил перочинный нож и полоснул по ткани. Материя легко распалась, оказав сопротивления не больше, чем плотный войлок. Хамид оторвал полосу ткани, опустил в карман и ухватился за верхний слой. Ткань задрожала в его руках, и квадрат площадью четыре на четыре устремился в небо. Хамида медленно потащило назад, ноги оторвались от штабеля. Квадрат поднимался, словно не замечая его веса!

— Подожди меня! Подожди! — в отчаянии прыгала у его ног Болтушка.

Хамида подняло на два метра, потом на три. Он выдохнул и отпустил лоскут, больно ударился о бетон, полежал, живо представляя, что произошло бы, помешкай он еще секунду… Так, хватит. Он вытащил из кармана полоску антиграв-ткани. Та задрожала в пальцах. Хамид уставился на нее. Красновато-серая, украшенная сложным повторяющимся узором. Туристы говорили, это изделие иного класса, чем электрореакторы. Реакторы — продукт высокой технологии, но их в принципе можно изготовить и здесь, в Медленной Зоне. А вот антигравы… эффект имел теоретическое обоснование, но практическая применимость его зависела от мгновенной рестабилизации на атомном уровне. Туристы утверждали, что в ткань внедрены миллиарды специализированных процессоров. Антигравы импортировали не просто из Запределья, а из Трансчеловеческих Пространств. До сих пор Хамид относился к ним без особого удивления: полет — штука прозаическая. Но теперь… простой логики тут не просматривалось, они скорей походили на живые организмы или сложные контрольные системы. У них явно было много общего с «умной материей», которая, по утверждениям Ларри, повсеместно фигурировала в трансчеловеческих изделиях.

Хамид нарезал ткань на два куска разных пропорций. Разрезы получались гладкими, не как у кожи или ткани. Он выпустил обрывки из рук… Те медленно уплыли в небо, как листья на ветру. Но через несколько секунд больший вырвался вперед, оставляя маленький все дальше и дальше позади. Можно спуститься, просто нарезая ткань! И он вспомнил, как дергался ковер-самолет, в том направлении, куда тянул его Хамид.

Сирены завыли громче. Он смерил взглядом стопку антигравов. Как странно: неделю назад он нервничал в чартере на Западные Земли.

— Хочешь поиграть в игру, Болтушка? Самую интересную игру на свете.

Он залез обратно на штабель. Верхний слой начинал подергиваться. Если он такой же, как остальные, в запасе еще около тридцати секунд. Он завернулся в ткань вокруг себя и скрутил в узел.

— Болтушка! Шевелись, залезай сюда!

Она залезла, но без обычного энтузиазма. Ей нелегко пришлось этим утром — а может, Болтушка просто умней самого Хамида. Он подхватил ее под задние лапы и затянул другой конец узла под плечами. Антиграв дернулся, пытаясь взлететь, ткань словно сжалась: рассечь еще можно при желании, но узлы затянуты крепко. Хамид схватил Болтушку, подложив руку ей под ляжки, и прижал к груди — как делал папа, когда Болтушка еще не подросла. Но теперь-то она уже совсем большая. Передние лапы протянулись ему далеко за плечи.

Ткань под мышками напряглась. Хамид уже стоял. А вот ноги… оторвались от стопки. Он смотрел на расплавленные стеллажи сверху, видел, как текут по складскому полу реки серебристого металла, прорезая в нем глубокие каньоны. Болтушка захныкала, как маленький ребенок.

Они пролетели там, где раньше была крыша. Хамид вздрогнул: одежда пропотела и утренний холод пробрал до костей. Солнце только взошло, светит ярко, но не греет. От зданий падали длинные, резкие тени. Под ногами протянулся растерзанный склад; внутри темно, но кое-где еще сверкают сполохи. Из руин вылетали новые красно-серые лоскуты. На гравийной дорожке перед складом теснятся пожарные машины и броневики, в караулку и обратно бегают вооруженные люди. Вдоль стены здания крадется отряд бойцов. Двое в броне тычут пальцами в его сторону, другие задрали головы, глядя им вслед. Мальчик и его недособака под парашютом, уносящим их в неверную сторону. Хамид повидал много федералов и прочих стервятников, так что понимал: сбить его на землю — раз плюнуть. Один полез в кузов броневика. Если эти хоть вполовину так же охочи до пальбы, как те парни на складе…

Прошло полминуты. Хамид мог бы уже закрыть сцену внизу подошвами ботинок. Болтушка перестала плакать, а холод ей явно не доставлял неудобств. Зверюга вытянула шею, свесила голову через плечо Хамида. Он чувствовал, как Болтушка вертит ею, озираясь.

— Вау, — тихо сказала она. — Вау.