Глубинами черноморскими испытанные. (записки инженера-подводника)

Когда фашисты вышли к перевалам Кавказских гор и угрожали Сухуми, в ЦК Компартии Грузии был решен очень важный для флота вопрос. — где и как ремонтировать корабельную технику в новых базах Черного моря. Грузинские товарищи предложили флоту использовать для ремонта кораблей производственную базу шахтеров в Ткварчели и Квизани. С тех пор наш Худошин был здесь частым гостем.

— Шахтеры — народ гостеприимный, — говорил он. — Немало среди них прекрасных специалистов, хорошо разбирающихся не только в своей, но и в военной технике. Наши заказы стараются здесь выполнить вне всякой очереди. Вот тут как нельзя лучше ощущаешь, что значит для нас тыл, видишь крепкую связь тыла и фронта.

В Квизани нас встретил начальник мастерских Пурышев. По лицу и рукам его нетрудно было заметить, что он знаком с углем, знает, как его добывать. Интересуюсь:

— Что, идет уголек на-гора?

Пурышев улыбнулся:

— Ого, да вы шахтер. Не из Донбасса ли?

— Приходилось работать в Донбассе. А как вы определили, что я был когда-то шахтером?

— Да это вовсе нетрудно. Ну кто, как не шахтер, может назвать этот черный невзрачный камень ласковым словом «уголек»? Для других он просто уголь.

— Да, шахтер знает цену угольку, ибо своими руками, своим потом добывает его из-под земли на радость людям, чтобы он светил им, обогревал их…

Тем временем Худошин установил деловой контакт с нужными нам людьми, и мы в сопровождении Пурышева отправились по цехам.

— Ведите-ка нас к грузинским умельцам-кузнецам, — попросил Худошин Пурышева. — Надо им передать сердечную благодарность подводников.

— А, это те, что за пять дней сработали руль для подводной лодки? Пойдемте.

По пути в кузнечный цех Худошин рассказывал:

— Помнишь, на «агешке» потребовалось сменить руль? Я дал телеграмму Ивану Яковлевичу Стеценко, чтобы сюда срочно выслали болванку-заготовку: Квизани обещает сделать руль.

— Ну, сделали?

— За три дня руль был готов. Командир бригады подводных лодок Михаил Георгиевич Соловьев вместе с флагманским инженером-механиком Матвеем Яковлевичем Фонштейном приезжали сюда и от имени подводников благодарили кузнецов. Вручили им подарки. Boт я и хочу повидаться с ними, передать привет еще и от экипажа.

Когда мы пришли в кузнечный цех, рабочие плотным кольцом окружили нас.

— Привет вам от подводников, — пожимая руки кузнецам, говорил Худошин. — Крепко вы выручили нас с рулем.

— Шени чириме (твое горе — мне, мою радость — тебе), — отвечали рабочие. — Знаем мы подводников. Они хорошо воюют. Наш земляк писатель Михаил Гогуа много рассказывал о вас.

Мне было интересно, откуда Михаил Гогуа знает подводников. Оказалось, что он находился в Севастополе до последних дней его обороны и уходил из города на лодке. Гогуа много рассказывал абхазцам о столице черноморцев, о славных ее защитниках.

— Мы все сделаем для флота, чтобы быстрее разгромить врага, — заверили нас на прощание кузнецы.

Затем мы побывали в электротехническом цехе. И здесь почувствовали готовность рабочих сделать для нас все, что в их силах.

— Одно плохо, — говорили они, — живете вы далеко.

— А что, если не нам ездить к вам с электрооборудованием, а вы будете приезжать на объекты и ремонтировать технику?

Предложение наше нашло поддержку и у рабочих, и у руководства техотдела флота.

Из мастерских мы вышли уже под вечер. Горы затягивались облаками. По подвесной дороге мимо нас двигались вагонетки с углем. На одной из них было написано: «Все для победы над фашизмом!» Вспомнил, как наши подводники писали на торпедах: «За Родину!», «За Севастополь!», «За Советскую Грузию!» Вот оно нерушимое единство фронта и тыла!

А война уже подошла к Абхазии. Дивизия «Эдельвейс» рвалась через перевалы Кавказских гор к морю, угрожая захватом Сухуми, Очамчире и других городов Причерноморья. Невеселыми были мысли, но уверенность в нашей победе не покидала ни на минуту.

Мое внимание привлекла идущая навстречу женщина. Фигура, походка ее показались мне очень знакомыми.

— Здравствуй, Миша, — опередила меня женщина.

Это была Вера Максимовна Бухало. С ней мы учились в одной школе.

— Как попала ты сюда из Верховцево?

— Эвакуировалась вместе с семьей, работаю здесь в школе.

И сколько бы мы ни говорили в этот вечер за скромно накрытым к ужину столом, все время возвращались к воспоминаниям о родных местах, школьных товарищах, нашей комсомольской юности. Подхвачена эстафета командира бронепоезда матроса Железняка, погибшего у нас на станции Верховцево в 1919 году. (Кстати, и мне, мальчишке, довелось подносить патроны к этому прославленному бронепоезду.) Василий Микулич, первый секретарь комсомолии Верховцево, в том же 1919 году ушел комиссаром в казачий полк… Андрей Фещенко и Николай Крячек стали чоновцами Они боролись с врагами Советской власти. А мы, их воспитанники, продолжаем дело старших, ведем сейчас смертельный бой с гитлеровской чумой.

— Не знаешь ли, где сейчас наш Чабаненко? — спросила Вера.

— О, он, наверное, и забыл, когда его звали просто по фамилии. Друзья величают его Андреем Тимофеевичем, а подчиненные по бригаде подводных лодок на Тихом океане — капитаном 1 ранга.