Глубинами черноморскими испытанные. (записки инженера-подводника)

Разговор наш прервал сын Веры. Осмелев, он подошел ко мне и стал вертеть пуговицы на кителе. Пришлось, несмотря на возражения хозяйки, оторвать по одной с каждого рукава (дома пришью другие) и подарить мальчонке. Потом вспомнил о своем сухом пайке.

— Отрежь-ка, Вера, парню добрый ломоть, — сказал я, доставая буханку белого хлеба.

— Это что, мама, вата? — без особого энтузиазма спросил мальчик.

Сердце мое сжалось от боли. Вот что сделали проклятые изверги с нашими детьми. Ребята забыли, что такое белый хлеб, молоко.

Только после того, как мать взяла кусочек хлеба в рот, сынишка осмелился попробовать «ваты». Слезы застилали мои глаза, когда я увидел, с какой жадностью он схватил ломоть хлеба…

Когда я вернулся в Поти, туда пришла подводная лодка «Л-24». Вахтенный электрик по зарядовой станции мичман М. И. Орлов получил приказание от инженер-капитана 3 ранга И. И. Бежанова принять лодку.

«Л-24» — самая новая из наших лодок, она вступила в строй в ходе войны. Инженером-механиком на ней был Алексей Катков. Пришел он к нам на зарядовую станцию в момент, когда мы с Бежановым решали, как лучше и быстрее произвести предстоящую трудоемкую работу — «лечебный цикл» батарее.

Каждая батарея через определенное время нуждается в так называемом «лечебном цикле», в течение которого ее вначале заряжают, потом полностью разряжают и снова заряжают.

— Подавайте кабели на лодку, — дает Бежанов указание электрикам. — Скоро начнем первую зарядку батареи.

Но тут раздался возглас вахтенного сигнальщика:

— Воздух!

В порту и на кораблях завыли сирены.

— Вот он, стервятник, показался со стороны моря, — первым из нас увидел вражеский самолет мичман Орлов.

Ударили зенитки. Шапки разрывов преградили путь бомбардировщику. Фашистский летчик свернул с курса и сбросил свой смертоносный груз куда попало. В общем рыбы наглушил много.

Участившиеся налеты вражеской авиации на Поти и заставили нас задуматься над тем, как ускорить работы на лодках, чтобы не задерживать их подолгу «на привязи» у пирса зарядовой станции, где они простаивали по три-четыре дня. И этот вопрос нам в какой-то мере удалось решить.

Зарядка батареи на лодке «Л-24», которую не прекращали и во время налета вражеской авиации, была закончена. Инженер-капитан 3 ранга Катков отдал распоряжение электрикам:

— Подготовить схему разрядки!

Электрики перенесли кабели от лодки к водяному реостату. На него и будет разряжен весь запас электроэнергии, которую только что получила батарея во время зарядки.

Вот тут и возник вопрос.

— Почему бы нам, — спрашиваю Каткова и Бежанова, — во время «лечебных циклов» не разряжать аккумуляторные батареи на сеть потребителей через эту же береговую подстанцию, от которой только что заряжались?

— Правильно! — поддержал Бежанов. — Тогда отпадет необходимость переносить и переключать кабели.

— А это же выигрыш и во времени, — подытожил Катков.

— Кроме того, — добавил я, — мы сможем пустить в дело и электроэнергию, которую раньше расходовали на «кипячение моря». А лодок много, и батареи у них мощные.

Исполняющий обязанности начальника энергоотделения инженер-капитан М. А. Арутюнян признал мое предложение полезным и нужным. Вскоре Мартирос Агасиевич подтвердил это на совещании специалистов.

— Раз специалисты считают это дело нужным, — заключил начальник техотдела инженер-контр-адмирал Стеценко, — видимо, надо побывать в Сухуми и Тбилиси и согласовать вопрос с энергетиками Грузэнерго и баз. Пусть они решают, куда и когда можно отдавать электроэнергию в сеть потребителей.

В Сухуми главный инженер-энергетик принял сразу, как только ему сообщили, что к нему прибыл представитель от подводников.

Принципиальные вопросы решили быстро, наметили пути использования энергоресурсов подводных лодок в интересах народного хозяйства.

Но надо было побывать еще в Тбилиси. И я поехал туда. Главный инженер Грузэнерго В. Н. Мхеидзе внимательно меня выслушал, потом произнес уже знакомое приветствие:

— Шени чириме.

Вопрос был также решен быстро и по-деловому, и я подумал: «Вот протянулась еще одна нить в крепнущих связях фронта и тыла…»

А вскоре пришлось порадоваться еще раз по этому поводу. Наш запрос в Институт органической химии Академии наук СССР о возможности помочь в ремонте баков аккумуляторных батарей и других эбонитовых изделий не остался без ответа. Мне передали, что инженер-контр-адмирал И. Я. Стеценко просит зайти к нему в кабинет.

Обычно, когда заходишь к Ивану Яковлевичу, он тут же откладывает все свои дела и, снимая очки, выходит из-за стола. Приветливо улыбается, подает руку.

Разные вопросы приходилось решать с ним: и простые, и сложные, и щекотливые. Иван Яковлевич старается сразу снять напряжение у вошедшего к нему человека, дает ему возможность высказаться первому, произнеся излюбленную фразу: «Ну, что скажете хорошего?..»

А ведь не всегда было хорошее. И шли мы к адмиралу без вызова, зная, что он выслушает, по обыкновению пряча свою озабоченность, и скажет: «Думайте, как сделать, и мы подумаем над этим».