Глубины Тартара (СИ)

Пещера была темной, таинственной, такой тихой. Но внешность обманчива, поняла я, когда из одного углубления в стене послышалось рычание. Я посветила факелом и с криком отскочила от стены, с другой стороны встретила тоже самое. В углублениях, отгороженных железными прутьями, сидели химеры, гидры и прочие адские твари. Поднялся шум, вой, крик, похожий на скрежет.

— Господи, Эйрена! — воскликнул Танат, — Зачем?!

— Прости, — быстро проговорила я, — Я не хотела, правда.

Танат тряхнул головой, взмахнув волосами, мои были затянуты в высокую шишку. Он резко схватил меня за руку, и мы побежали, на пути появилась развилка — прямо, направо и налево. «Прямо как в русских сказках, — подумала я по пути, — И что же выбирать?».

Но думать долго не пришлось — по левому тоннелю к нам мчался огромный трехглавый пес, любимчик Аида — Цербер, двадцатифутовая тварь с горячей слюной, шерсть кроваво-красная, как и огромные глазища у всех трех голов, хвост похожий на змею. Своим бегом он создавал в пещере землетрясение, все вокруг дрожало, и мы рванули туда, где могли бы выиграть время, чтобы отдалиться от пса — направо. Он быстро нагонял. Не знаю, сколько мы бежали, но я искренне порадовалась, что большую часть времени уделяла быстрому бегу. И вот, наконец, спасительный свет в конце тоннеля. Я чуть не рассмеялась, но была слишком напугана, чтобы веселиться. Хотя в другой ситуации меня бы это позабавило. Но тут меня охватила паника — такой ли он спасительный, если пес и дальше продолжит гнаться за нами, что его остановит? Ответ пришел сам собой — мы выбежали наружу, пес тоже, но тут плюхнулся на задницу, точно на цепи. Да! Ох, как я была благодарна Гефесту, который сковал эти прекрасные цепи. Цербер не может покинуть пещеру Аида. Мы отбежали подальше, не рискуя находиться в такой близости с Адским псом, когда, наконец, мы выбрались из скалистой местности, оказались в пустыне, большой, сухой и пустой. И все же здесь нас ждали большие опасности. Мы с Танатом остановились, чтобы перевести дух. К моему большому удивлению, он громко расхохотался.

— Что? – улыбнувшись, спросила я, все еще с трудом дыша после «марафона».

— А ты молодец, — похвалил он, — Быстро сообразила, и даже обогнала меня. Не думал, что ты умеешь так бегать.

Я усмехнулась.

— Долгие и упорные тренировки. Без тебя, кстати.

Он покачал головой. Все добродушие с его лица исчезло, и я пожалела, что сказала это. И все же он заслужил.

— Идем дальше, — вздохнув, сказал он.

Мы двинулись. По песку идти было трудно, учитывая эту жару, которая, казалось, всегда царит в этой пустыне. Солнце сияло в небе и создавало невыносимую жаркую погоду. Можно было б сказать — а разве под землей есть солнце? Да, был ответ. Аид могуч, он сумел создать эту пустыню, ему подвластны наши жизни и жизни простых людей. Если б я могла воспользоваться своей силой, то навела бы облака, может быть даже небольшой дождик, но нет, я этого не могла. Мне вспомнилось, как в Нью-Йорке мне было приятно находиться под дождем, хотелось поделиться им с Джеком, моим лучшим другом детства... Как же это было сейчас далеко! Ох, я бы отдала все на свете, чтобы вернуться в свою Нью-Йоркскую жизнь! И чего я, спрашивается, так мечтала покинуть штаты? Сейчас больше всего мне хотелось бы вернуться в эту беззаботную школьную жизнь, дальше встречаться со своим преподавателем, а может быть, и с Джеком, хотелось бы не знать, кто я такая, и кто такой мой самый лучший друг — Джексон Ален, со своей солнечной улыбкой, которую я так любила. Я вспомнила свой выпускной вечер, то, как он неожиданно появился и то, как я была рада видеть его. Хотя я должна была понимать, что такая радость может быть очень недолгой, и чем счастливей человек, тем несчастней он будет потом. Мне вспомнились слова, которые я сама сказала утром после выпускного: «Я просто слишком счастлива, вот и все...». Да, невозможно быть настолько счастливой долгое время, потом все откликнется страданиями и болью. Я была тогда счастлива бесконечно, абсолютно и безмерно, так счастлива, что сама в это долго не могла поверить, и что теперь? Теперь я, можно сказать, у разбитого корыта, как старуха из сказки. Я потеряла все — друга, семью, любовь, даже просто радость обыкновенного утра, красоты. И только одно в моей жизни осталось — боль утраты и ненависть к самой себе. Я ненавидела себя за все, что со мной происходит.