Глубокая охота

Стоявший на мостике «Юного Имперца» Ярослав с трудом заставил себя отвлечься от наблюдения за цепочкой матросов, передававших мешки от кучи на пирсе до люка субмарины. Внутрь, разумеется, нельзя было впускать даже спешно набранных Зелёнкой моряков с допуском — радистов, шифровальщиков и прочую теплую ламповую публику. Да и к тому же, влезть в коридоры «Имперца» смогли бы только самые низенькие и худосочные, а работать во внутренних узостях так и вообще никто.

Вид у радио-грузчиков был слегка прифигевший. Во-первых, от факта назначения вечных сидельцев за семью замками на погрузочные работы. А во-вторых от осознания, из кого именно состоит экипаж загадочной белой субмарины. О том, какие слухи уже в ближайшее время потекут по волнам эфира как вода из пробоины, фон Хартманну не хотелось даже задумываться. В конце концов, для этого есть специальные люди… вот как эта фифа.

— Насколько срочно ваше «срочно», Танечка-сан?

Комиссар «Имперца», Татьяна Сакамото героически сумела не задохнуться от возмущения. Фрегат-капитан и сам понимал, что слегка перекрутил вентиль… но удержаться не сумел. Уж очень пафосно и одновременно забавно выглядела политкомиссар. Форменная шинель с красным кушаком, слева — фамильный вакидзаси вместо штатного кортика, с уже слегка ободранными в тесных коридорах ножнами. Справа клинок «уравновешивался», точнее, явно перетягивался штатным же «фидерлеусом» в лаковой и тоже уже слегка пошарпанной кобуре-прикладе. Довершали образ комиссара узкие стекла очочков и фуражка с высокой тульей. Все вместе это могло бы выглядеть очень грозно, если бы… оказалось хоть немного повыше.

— И прошу вас, хватит уже царапать мне нос вашей фуражкой.

К удивлению Ярослава, комиссар не попыталась тут же проткнуть его, пристрелить или хотя бы испепелить взглядом. Вместо этого Татьяна сняла фуражку и спокойно поинтересовалась: «Так лучше?»

— Значительно лучше, — искреннее произнес фон Хартманн. До этого момента он и не знал, что у комиссара Сакамото длинные, ниже плеч волосы цвета «воронова крыла».

— Станет еще лучше, — тем же ровно-спокойным тоном продолжила комиссар, — если мы спустимся на палубу и отойдем подальше от рубки. Мне нужен конфиденциальный разговор… а в условиях похода это сложно.

— Можно выгнать всех дизелистов и задраить оба люка в отсеке, — заметил Ярослав, галантным жестом пропуская даму к лестнице. — Когда оба дизель-мотора в работе, там и себя не очень слышно.

— Верю, — уже взявшись за поручень, Татьяна на миг замерла, словно прислушиваясь к чему-то. — Но я не люблю повышать голос, очень быстро срываются связки.

Фрегат-капитан почти собрался ответить «вами и не нужно», но в последний момент сообразил, что Сакамото может счесть это не комплиментом, а очередной подколкой.

Они дошли почти до носовых торпедных аппаратов, прежде чем комиссар, наконец, дала волю чувствам. По крайней мере, их части — ногти она в ход все-таки не пустила, зато шипению позавидовали бы многие представители семейств кошачьих и аспидов.

— Что вы себе позволяете, капитан Хартманн!

— Фрегат-капитан и фон Хартманн, — чисто механически отозвался слегка ошеломленный напором комиссара Ярослав. — А что именно я себе позволяю, Танечка-сан?!

— Вы… вы… — похоже, от возмущения у комиссара все-таки возникли проблемы с дыханием. — Вы ведете себя совершенно неподобающим образом! Позорите честь мундира офицера Имперского флота!

— И всего-то?! — с легким разочарованием уточнил фрегат-капитан.

— Вы…

Глядя на задохнувшуюся от гнева Татьяну, Ярослав меланхолично подумал: в романтической мелодраме здесь бы непременно следовал поцелуй двух непримиримых антагонистов, на фоне заходящего солнца и финальных титров. Солнцу до захода оставалось еще часа три, но в целом, идея фон Хартманну понравилась. Без фуражки Сакамото выглядела весьма… женственно, даже шинель и очки не слишком портили впечатление.

— Я командир этой проклятой всеми морскими демонами белой консервной банки, — произнес он вслух. — Первый после бога. И веду себя как считаю нужным и правильным. А если вы будете мне мешать, засуну вас в кормовой торпедный аппарат до конца похода.

Он был готов к очередной, еще более жаркой вспышке гнева, но Сакамото, как оказалась, тоже умела держать удар. Сняв очки, она медленно начала протирать их маленькой черной тряпочкой.

— А почему именно в кормовой?

— Не люблю стрелять из них, — признался Ярослав. — Вроде тот же торпедный треугольник, а промахов больше.

— Понятно, — Татьяна закончила протирать стекла и вновь одела матово свернувшие очки на нос, — в таком случае, попробуйте зарубить себе на… носу, фрегат-капитан и фон Хартманн, что я вам не Танечка-сан, а политический комиссар третьего ранга. Выполнение боевой задачи, возложенной на нас командованием и Императором для меня священный долг. А если вы будете мне мешать…

— ...то что вы сделаете?

— Тоже вас куда-нибудь… засуну, — пообещала Сакамото. — Вы полезны… но незаменимых людей нет. Как я уже убедилась, экипаж достаточно подготовлен…