Глубокая охота

— …чтобы почти утопить подводную лодку пять раз в течение перехода даже без воздействия противника. Я не просто полезен, комиссар-сама, я именно что незаменим. Без меня вас утопит первый же встречный конфедератский сторожевик, если вы до него доплывете. Да, и перестаньте долбать в меня вашими фамильными умениями.

— Какими умениями? Вы о чем вообще…

— Да бросьте притворяться, я же читал ваше дело. Подчинение разума, чтение ауры и страх. Отличный набор для контрика, не понимаю, почему вы сразу… и хватит уже шипеть!

— Но я… — начала Татьяна, однако фон Хартманн уже и сам осознал, что в этот раз шипение уже переходящее в свист, раздается откуда-то со стороны… причем звук явно не исходил из человеческого горла. Оглянувшись, он увидел, как в полуверсте от них, на дальнем пирсе, из рубки подводной лодки вырывается в небо столб дыма и огня, развернулся к мостику и заорал: «Вниз! Все вниз!» Затем снова оглянулся на фонтанирующую багровой струей подводную лодку, сбил Сакамото с ног, навалился сверху… и почти сразу откатился в сторону, получив сразу несколько ударов. Тот, что коленом между ног, был болезненней, зато пощечина вышла оглушительней.

Впрочем, проморгавшись, Ярослав разглядел парящий в небе предмет и понял — оглушительной была вовсе не пощечина.

Громадная туша баллона высокого давления летела уверенно и неторопливо — позволяя обгонять себя другим, более мелким обломкам и лениво вращаясь. Наконец она взобралась на верхнюю точку, зависла там, словно раздумывая, а затем также неторопливо начала падать. Прямо на фрегат-капитана.

* * *

— Она погибла сразу!

Доктор Харуми протирала руки антисептической салфеткой нарочито тщательно, словно пыталась оттереть нечто донельзя липкое и противное.

— Перелом основания черепа… даже окажись я рядом в тот же миг...

— То вы бы ничем уже не смогли бы ей помочь, — закончил фон Хартманн. — Зато можете помочь другим. У нас половина экипажа с травмами… а вторая половина могла просто из-за шока еще не осознать, что чего-то себе переломала. Займитесь этим, доктор. Сейчас. Это приказ.

— Да, фрегат-капитан.

— Теперь вы, — Ярослав посмотрел на стоящую рядом Анну-Марию. Та продолжала всхлипывать, а левое ухо девушки заметно увеличилось в размерах и покраснело — Лейтенант флота Тер-Симонян! Вы меня вообще слышите?!

— Она со мной в одной спальне была, — тихо сказала лейтенант. — Белка… то есть, матрос Дебриенн. Еще до разделения… меня взяли на офицерские курсы, а её на электрика. За две кровати от меня. Понимаете… она простудилась тогда, проболела две недели, поэтому контрольную работу написала хуже. А так ведь Белка умная была… и на её месте…

— Никто не должен быть не её месте, — догадавшись, какой будет следующая фраза, сказал фон Хартманн. — И её здесь быть не должно… было бы.

— Да… наверное…

Фрегат-капитан попытался вспомнить, как выглядела матрос Дебриенн живой и почему-то не смог. Хотя считал, что за время похода уже неплохо познакомился с экипажем. Но сейчас, лежа у трубы зенитного перископа, погибшая даже в матросской шинели выглядела просто девчонкой, непонятно как оказавшейся здесь, посреди океана и войны.

— Она себе возраст завысила, чтобы в училище попасть, — на этот раз Анна-Мария угадала мысли Ярослава. — На полтора года. Мол, пойду лучше в море, чем к ткацкому станку… или на панель. У детей из фабричного предместья выбор небогатый, тем более, у девочек, там рано взрослеют.

— Понятно.

С пирса требовательно загудели. Оглянувшись, Ярослав увидел, что возле полуразвалившейся кучи стоит давешний вездеход, причем высунувшийся из него пан Зюзя умудряется одновременно махать рукой и жать на клаксон.

Спускаясь с мостика, фрегат-капитан подумал, что матроса Дебриенн… Белку надо будет похоронить в море. Так будет правильней… насколько это вообще возможно.

Додумать эту мысль не получилось, потому что внизу на Ярослава сразу налетело нечто встрепанное, размахивающее тетрадью и в очках, только не узких, как у комиссара Сакамото, а классических больших круглых — отличницы-зубрилки с передней парты.

— Командир, я…

— Отставить! — рявкнул фон Хартманн в лучших традициях дрилл-фельдфебеля Печёного и, не дожидаясь, пока жертва его акустического удара опомнится, быстро перебежал по сходне на пирс. Дальше скорость пришлось все же снизить — поверхность вокруг бывшей кучи генерального груза была усыпана рисом, гречкой, патронами в пачках, лентах и просто россыпью, а также ручными гранатами с вкраплениями минометных мин. Все это богатство маслянисто поблескивало и благоухало чудной смесью дизтоплива, моторных масел и бензина.

— Как, живой?

— Не дождёшься! — Яцек протянул фрегат-капитану «язык» телетайпной ленты. — Новый приказ из штаба флота. Немедленно по получении сниматься и двигать в море с тем грузом, что успел принять на борт.

— Выгоняют, значит…

— Поганой метлой, — Зеленка нервно хихикнул и принялся охлопывать себя по карманам кителя, — пся крев, сигареты забыл. У тебя нет?

— У меня нет, а у тебя лужа бензина под ногами.