Читаем Глубокие мысли полностью

#151. Когда мой брат Билли приехал к нам на неделю погостить, вначале все казалось нормальным. Но потом в доме стали пропадать вещи. Первым мы не досчитались пакета с мусором, который стоял на кухне под раковиной. Затем настала очередь окурков в пепельнице. Позже пропали сорняки в саду. Я ничего не сказал ему, но мы его больше не приглашали.

#152. Нелегко мне далось посещение моего друга Джима в психиатрической лечебнице. Он был уверен, что живет на тропическом острове без тревог и забот, и мне стоило немалых трудов убедить его в том, что он находится в комнате с голыми стенами и кроватью и на нем надета смирительная рубаха.

#153. Когда мы были детьми, я подтрунивал над моим приятелем Кевином всякий раз, когда он отправлялся на уроки фортепиано. Но где сейчас он, и где я? Впрочем, я не знаю, где сейчас он. Достаточно того, где я.

#154. Я считаю, что дети нуждаются в упражнениях больше, чем в мороженом. Поэтому когда я работал мороженщиком с передвижным ящиком, я двигался настолько быстро, чтобы дети не могли меня догнать, но не настолько быстро, чтобы они не попытались. Некоторые из них гнались за мной восемь — девять кварталов.

#155. Крупнейшая ошибка моей жизни — это когда я съел у него лишь полкуска, а не целый, потому что он не выходил из туалета еще пару минут.

#156. В школе был один драчун, который каждый день забирал у меня все деньги на обед. Поскольку я был меньше, мне ничего не оставалось делать, как платить. Но я решился дать ему бой и взялся за уроки карате, пока тренер не сказал, что берет за урок пять долларов. Я решил, что проще продолжать платить тому драчуну. Но каждый раз перед тем, как заплатить ему, я вставал в борцовую стойку, потому что это было единственное, что я успел выучить.

#157. Когда я сказал отцу, что хочу воздушного змея, он ответил: «Хорошо, но вместо того, чтобы покупать готовый, мы сделаем его сами». Мы так и сделали. Месяцем позже мы сделали еще велосипед, но его унесло ветром.

#158. Иногда трудно сказать, хранит ли память реальное событие или же плод вашего воображения. Поэтому я спросил у начальника, действительно ли я назвал его лживым вонючим воришкой или же просто подумал об этом. Он сказал, что должно быть, просто подумал. Уф, это было на грани.

#159. Мы жили в бедности, когда были маленькими, но об этом не знали. А все потому, что отец не подпускал нас к распечаткам семейных банковских счетов.

#160. Я не вижу смысла бередить детские воспоминания, потому что от этого становится и смешно, и грустно — так что в результате все нейтрализуется.

<p>Затерянные глубокие мысли (The Lost Deep Thoughts):</p>

#161. Если в течении одной недели вам суждено потерять работу, жену и разум, постарайтесь начать с разума — тогда остальные потери не будут значить для вас так много.

#162. Идя по лесу, я увидел белку. Я улыбнулся, и она мне тоже улыбнулась. По крайней мере это выглядело как улыбка. Были видны мои зубы и щеки слегка раздвинуты. Это ведь улыбка, не так ли? (Белка точно улыбалась).

#163. Нет более печального зрелища, чем комар, пытающийся присосаться к мумии. Брось это дело, мой маленький друг!

#164. Надеюсь, я никогда не сделаю чего-нибудь, что заставит стыдиться меня, мою семью или мою другую семью.

#165. Когда я задумываюсь о всех наших с Мартой спорах, я осознаю, насколько глупы большинство из них. И меня удивляет, почему она считает необходимым спорить о таких глупых вещах. Пойду ее спрошу.

#166. Если вам кажется, что слабость можно превратить в силу, то вынужден вас разочаровать, сообщив, что это другой тип слабости.

#167. Есть вопрос, которым можно привести в ярость любого вампира: «А вы знаете Дракулу?»

#168. Есть по крайне мере один положительный момент в пребывании в аду: можно справлять нужду где угодно.

#169. Многие не подозревают, что притворяться мертвым помогает не только при встрече с медведем, но и на некоторых важных деловых встречах.

#170. Вместо приспускания флага наполовину, стоило бы приспускать флаг лишь на четверть, когда человек лежит в коме. Потом, если ему станет хуже, флаг можно опустить еще ниже, а если лучше — поднять. Таким образом, взглянув на флаг, всегда можно будет определить, как он себя чувствует.

#171. Люди должны наконец осознать, что все эти разговоры о слабости нашей планеты — наилучшее приглашение инопланетным завоевателям.

#172. Что бы точно вызвало мое раздражение, в случае если бы к нам наведался космический гость — это если бы он принялся говорить о том, как там «у них». У вас? Нас это как-то не очень волнует, как там у вас.

#173. Когда мне нужно остаться с собой, я проделываю это мысленно. Я мысленно отправляюсь на воображаемый пляж, где все совершенно — и песок, и погода. Там есть только один недостаток: комары! Они ужасны!

#174. Жизнь — это постоянная битва между сердцем и разумом. И как вы думаете, кто в ней побеждает? Скелет.

#175. Если ребенок вас спросит, почему дед Мороз живет вечно, неплохим ответом будет, что это из-за того, что он пьет кровь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза