Глубокие воды

Весь город словно бы вздохнул с облегчением. Люди на улицах стали больше улыбаться – улыбаться друг другу, словно говоря, что их солидарность помогла одержать победу над мерзким чужаком. Все наперебой устраивали вечеринки. Даже Петерсоны пригласили Вика и Мелинду в гости, и там он обзавелся новыми знакомыми, которые выказывали ему большое почтение. На вечеринке у Петерсонов собрались те, на кого Мелинда обычно смотрела свысока, но Вик заметил, что сейчас она изменилась. Нельзя сказать, что она держала себя с какой-то особенной сердечностью, как на вечеринках после смерти де Лайла, но улыбалась всем, даже Вику, никого не оскорбляла и не корчила недовольную мину, когда ей предлагали пунш, который она терпеть не могла. Все это наводило Вика на сбивчивые размышления. Разумеется, она вела себя прилично не для того, чтобы сгладить отрицательное мнение окружающих о Вике – в этом не было никакой необходимости. Может быть, ей надоело изображать уныние? У нее не осталось сил на ненависть? Да, ненависть изматывает душу, но Мелинда просто не знала, как жить иначе. Может, ей приятно оттого, что Вик – почетный гость Петерсонов? Но прежде она ничему такому не радовалась. Вик даже подумал, не сговорились ли они с Хейвермалом усыпить его бдительность, чтобы внезапно предъявить какие-нибудь доказательства, которые от него тщательно скрывали. Нет, он был совершенно уверен в том, что в Литтл-Уэсли Хейвермал отстрелялся по полной, но в цель не попал. Злорадство Мелинды исчезло, она стала добрее и ласковее. Вик припомнил, что теперь она улыбалась ему даже дома. А вдобавок уже неделю не виделась с Доном Уилсоном.

– Как там Дон Уилсон? – спросил Вик, когда они вернулись домой от Петерсонов. – Ты о нем в последнее время не вспоминаешь.

– А я когда-нибудь его вспоминала? – спросила Мелинда, но не воинственным тоном.

– По-моему, нет, – сказал Вик. – Но как у него дела? Работа спорится?

– Ну, корпит над чем-то, – рассеянно ответила Мелинда, и Вик удивленно посмотрел на нее.

Она присела на диван в гостиной, чтобы снять туфли, и с легкой улыбкой обратила взгляд к мужу. Абсолютно трезвый взгляд.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что в последнее время от него ничего не слышно.

– Ну, от него ты наслушался достаточно. Хейвермал ведь сообщил тебе его мнение?

– Неоднократно. Я не обращал на это внимания.

– А он так ничего и не добился, правда?

Вик уставился на нее, пряча недоумение за спокойным, приветливым выражением лица.

– Конечно нет. Но ты же так хотела, чтобы он чего-нибудь добился.

– Наверное, я просто хотела знать правду. – Мелинда с обычной надменностью закурила и швырнула спичку в камин, но та упала на пол. – У Дона были правдоподобные предположения. Но видимо, это были всего лишь предположения. – Она чуть смущенно взглянула на него, будто не думала, что ей поверят.

Вик и не поверил. Мелинда вела какую-то игру. Он медленно набил трубку, давая ей время сказать что-нибудь еще. Сам он не собирался ничего больше говорить, но и сразу уйти к себе было бы нехорошо, хотя именно этого ему и хотелось.

– А ты сегодня был гвоздем программы, – наконец сказала она.

– Давид против Голиафов. И крошка Давид победил. Правда? – спросил он с улыбкой, которая для Мелинды по-прежнему оставалась двусмысленной.

Она уставилась на него, обдумывая, что бы еще предпринять. Физическое действие. Она хлопнула в ладоши, встала и предложила:

– А давай выпьем по-настоящему? Розовый лимонад – такая гадость!

Она направилась в кухню.

– Мелинда, я не буду. Поздновато.

– В два часа? Что это с тобой?

– Спать хочется. – Он с улыбкой подошел к ней и поцеловал в щеку.

Мелинда застыла как статуя – скорее, от удивления, а не от равнодушия.

– Спокойной ночи, дорогая. Трикси ведь завтра весь день у Петерсонов, да?

Трикси поехала к Петерсонам с Виком и Мелиндой и около десяти часов ушла спать в комнату Джейни.

– Кажется, да.

– Ну, спокойной ночи.

Он вышел в дверь, ведущую в гараж, а Мелинда все стояла, будто не в силах решить, напиваться в одиночестве или нет.

Затем Вика удивил Хорас, рассказав, что Мелинда приезжала в гости Мэри, «расчувствовалась», стала извиняться за все плохое, что наговорила о Вике, каялась, что вела себя как дура и была неверной женой, а теперь не знает, сможет ли когда-нибудь загладить свою вину.

– Точнее, «как полная дура», – сказал Хорас, стараясь передать Вику все дословно. – Мэри даже позвонила мне в лабораторию, чтобы рассказать об этом.

– Надо же, – во второй раз сказал Вик. – В последнее время я заметил в ней перемены, но и представить себе не мог, чтобы она пошла каяться – да еще к Мэри.

– Да-а… – Хорас, похоже, стыдился своего ликования. – Мэри говорит, что вчера Мелинда была мила, как никогда. Я звонил тебе вечером, хотел предложить встретиться, но вас не было дома.

– Мы с Мелиндой водили Трикси в кино, – ответил Вик.

Хорас улыбнулся, как будто ему было приятно услышать, что они с Мелиндой вместе сходили в кино.