Глубокие воды

За ужином – жареные голуби, картофельное пюре, припущенный цикорий и салат из водяного кресса – Вик расслабился и, заставив себя не думать, нащупывал в сознании зацепки, ключи к разгадке, будто искал в темной комнате выключатель, зная, что он существует, но не имея представления где. Он надеялся, что бесцельная игра ума отыщет причину внезапной перемены в Мелинде. После смерти де Лайла она соблюдала приличия ради других, а теперь – ради него. Она стала относиться к нему внимательно и вежливо – наедине, не у всех на виду. Впрочем, горожане тоже иначе отреагировали на второе убийство (Вика немного испугало, что в мыслях он назвал это «убийством»). Смерть де Лайла вызвала намного больше пересудов и подозрений в его адрес, чем исчезновение Камерона. Вику повезло, что к Хейвермалу повсеместно отнеслись с неприязнью. По большей части в городе сочли не заслуживающими доверия или преувеличенными россказни Хейвермала о романе и задуманном бегстве Мелинды и Камерона. Вика радовало, что Трикси больше не пересказывала никаких сплетен о нем, только однажды упомянула слова родителей ее одноклассницы: «Люди часто глумятся над теми, кто на них не похож». Трикси вряд ли поняла смысл этих слов, и Вику пришлось подумать, чтобы ухватить его самому, но, очевидно, это была все та же старая история о противостоянии приспособленцев и инакомыслящих. Инакомыслие Вика состояло в том, что у него есть доход, что его издательский бизнес не приносит прибыли, что он снисходительно смотрит на интрижки жены, что в доме нет телевизора, и, возможно, даже в том, что у него допотопный автомобиль. Вик прочитал Трикси лекцию о гонимых меньшинствах и отдельных личностях и привел примеры из истории. Он полагал, что, учитывая, в каких условиях проходит ее детство, Трикси вырастет конформисткой в полном смысле этого слова, но ему нравилось думать, что, может быть, он заронил в ее душе хотя бы зернышко нонконформизма. Он постарался как можно увлекательнее рассказать ей о Галилео Галилее.

Когда пришло время отвезти Меллеров домой, Мелинда тоже захотела поехать. Такого не случалось уже много лет.

Вечер удался на славу. С ним мог бы сравниться разве что день рождения Мелинды лет девять назад, когда ван Аллены только переехали в Литтл-Уэсли и впервые пригласили к себе Меллеров. Вик взял подарки – свитеры и счетчик Гейгера – и направился было к себе, но вдруг остро ощутил, как отличается его нынешнее уединение от прошлой близости с Мелиндой. Он остановился и вернулся в гостиную.

В спальне Мелинда снимала платье.

– По-моему, я тебя плохо поблагодарил, – сказал Вик. – Это лучший день рождения в моей жизни.

– По-моему, ты меня прекрасно поблагодарил, – улыбнулась она. – Не поможешь вот здесь расстегнуть? Не могу дотянуться до середины.

Он положил свои подарки на кровать и расцепил крючки на спинке ее платья.

– А кто застегивал?

– Трикси. Она уже спит. Не хочешь по чуть-чуть на ночь?

По спине у него пробежал холодок.

– Да нет, спасибо. Я хочу опробовать счетчик на куске обломочной породы.

– Какой породы?

– A-а, ты, наверное, не видела. Он уже несколько месяцев лежит во флигеле, в углу, у шкафа для бумаг.

Он вдруг испугался, что она ответит: «Я пойду с тобой, взгляну».

Она ничего не сказала, только отвела взгляд, потупилась и начала стягивать платье через голову.

– Что ж, спокойной ночи, – сказал Вик и пошел к двери.

– Спокойной ночи. И с днем рождения.

Он опробовал счетчик, следуя инструкции. Почти сразу он услышал щелчок, потом еще один, затем наступила пауза подольше, потом щелкнуло еще три раза. Обломки в куске породы, естественно, были разного возраста. Он отложил прибор в сторону, чувствуя усталость и некоторую тревогу. Улегся в постель и сразу подумал о том, как нерешительно она предложила ему выпить – как будто он ей чужой. А может, так и есть? Его снова пробрал неприятный холодок. Страх. Чего он боится? Можно ведь было и посидеть у Мелинды на кровати, а то и остаться спать. Он не решился представить, что могло произойти потом, и мысли вернулись к ощущаемому им страху. Он не понимал, почему Мелинда стала такой ласковой. Отчасти именно от этого ему было не по себе. В основном от этого, подумал он. Он решил вести себя еще осторожнее: не холоднее или бесчувственнее, а просто осмотрительнее. Он столько раз велся на ее приманки, а потом попадал на крючок. Все, что ему нужно, – это покой в доме, напомнил он себе. А ведь когда-то был настоящий покой… И если он наступит, то можно будет жить дальше.

На следующий вечер Вик все-таки зашел к Мелинде, выпить перед сном, хотя заранее этого не планировал. Она его не приглашала, он просто принес ей виски с содовой и сел на стул, но тут же почувствовал себя неловко и заговорил о том, что неплохо было бы купить новые шторы.

– Да зачем? – сказала Мелинда. – Шторы жутко дорогие, да и кто на них смотрит?

– Действительно, кто на них смотрит? Ну, вообще-то, ты на них смотришь.