Глухая орбита вечности

За этой их игрой следили с улыбкой, давно привыкнув к их манере общения друг с другом, по которой трудно было судить об их подлинных чувствах. Во всяком случае, даже опытные в таких делах женщины не решились бы принять их этот разговор всерьез! И только сидевший в дальнем углу Брагинский тихо сказал своей дочери.

— Не знаю, что у нас такое творится. Все ведут себя так, будто завтра наступит конец вселенной...

— Весна, папа, скоро,— опрометчиво заметила Жанна.

— И ты туда же! — вскипел Евгений Михайлович.— Сожалею, что ввязался из-за тебя в этот поход. Лучше бы сидел на корабле и не видел этого.

— Ну, папочка! При чем же тут я?

Жанна умоляюще посмотрела на отца.

— А при том, что я не выношу, когда так опрощается и, если хочешь, опошляется высокое и благородное чувство.

Жанна огорченно вздохнула, но не стала возражать. После столкновения со Штаповой и месячной самоизоляции у отца редко бывает хорошее настроение. Чаще он впадает в крайности, и его может вывести из себя малейшее возражение. Тогда он замыкается в себе и думает, думает. И ничем его не расшевелишь...

— Ну вот. Видишь, какие нам с тобой создают благоприятные условия,— сказал Никишин, расстилая спальный мешок после того, как ушли дежурные, перемыв и убрав посуду.

— Смотри, Коленька, не упусти такой возможности,— со смешком ответила Нина.— Ну, я гашу свет.

— Давай,—сказал Никишин, забираясь в спальный мешок.

Свет погас. Некоторое время он слышал, как она шуршала одеждой, потом усталость взяла свое и он заснул. Разбудили Никишина какие-то странные звуки. Он прислушался и явственно различил всхлипывания. Николай протянул руку и ощутил мокрую щеку Штаповой.

— Ниночка, что с тобой?

Она отбросила его руку.

— Уйди!

Но он был настойчив, и она позволила ему целовать свои мокрые глаза и постепенно, оттаивая под его ласками, она ощутила себя безмерно счастливой, хотя и знала, что ее счастье весьма кратковременно.

Утром она проснулась первой. Он лежал спокойный, немного усталый. Она ласково погладила его по щеке. Он проснулся и улыбнулся ей виноватой улыбкой.

— Никишин, Никишин,— сказала она, вздохнув, и провела рукой по его волосам.—Ладно, Коленька, не убивайся и не вини себя ни в чем. Произошло то, что должно было произойти. Я знаю, ты меня не любишь и ни о каком замужестве не может быть и речи. Просто будет у тебя настроение — приходи.

— Ну зачем же так, Нина? — упрекнул он ее.— Ты ведь действительно можешь выйти замуж. Ну, если не хочешь за меня, так за другого. Мало ли у нас мужчин?

— Глупый ты, глупый. Ведь я тебя люблю, Коленька. И от другого мужчины я ласки не приму. Ладно, давай одевайся и вытряхивайся из кухни. Мне еще завтрак надо приготовить на всю эту голодную орду!

***

Лес встретил лыжников настороженной тишиной, нарушаемой резкими вскриками.

— Смотри, смотри. Вон она! — обрадовался Стоев, первым заметивший нарушительницу тишины.— Забавная какая!

Пестрая мохнатая птица неторопливо вышагивала по ветке, Треснул под лыжей сучок, птица насторожилась, повернулась грудью к лыжникам, и громкий дрожащий вскрик снова нарушил тишину леса. Птица распустила перья и они, как тулупчик, закрыли ей ноги. На ветке возникло буроватое пятно, то ли нарост, то ли шишка.

— Ух, и хитрюга,— засмеялся Василий и обернулся к биологам, над которыми он еще, с вечера взял шефство.— Она имеет какое-нибудь название?

— Сторож,— сказал Ананьин.— Это Марина так ее назвала. Обычно птица первой замечает опасность и предупреждает лес. Причем она показывает и направление, откуда могут появиться враги. Когда она взъерошит перья, то со стороны груди оказываются бурые и темные перья, а сзади оранжевые. Вот этим оранжевым пятном она и предупреждает, а крик носит служебную цель, обращает на нее внимание...

— Понятно, это вроде наших маралов.

— Вот именно, Василий. Только роль пятна несколько разная. У маралов оно показывает, что нужно следовать за пятном, а у этой птицы — бежать от него.

Чем дальше входили лыжники в лес, тем он казался более безжизненным, и только свежие следы на снегу выдавали опытному глазу сложные взаимоотношения здешних обитателей.

Незадолго до обеденного привала произошел забавный случай. Когда идешь друг за другом по протоптанной лыжне, то самое интересное могут видеть лишь те, кто идет впереди. Волынцева, которой интересно было понаблюдать за животными в зимний период, отделилась от группы и шла параллельно, разглядывая попутно хитрое кружево следов. С ней пошел Стоев протаптывать лыжню. У небольшой поляны Василий замешкался и нагнулся, поправляя крепление лыж. Марина обошла его, но едва сделала несколько шагов, как что-то белое и мохнатое взметнулось из-под ног, словно выброшенное из катапульты, пролетело над головой и упало прямо в руки второго штурмана. Василий машинально сжал пушистый ком в руках, но из этого клубка шерсти возникла округлая мордочка и вцепилась острыми зубами в палец. Плотная ткань перчатки предохранила от укуса, и все же Стоев едва не выпустил животное.