Гнев Бога

Эфиоп гортанно крикнул и подался телом вперёд, угрожающе кидая кадилом. Но египтянка, не обращая внимания на артиста, шагнула к юноше. Эфиоп сильным жестом простёр руку в сторону девицы и разразился яростным воплем. Та дёрнула плечами и, повернув к нему голову лицом, ответила не менее яростно, а потом, взяв оторопевшего Вергилия за руку, повела его за собой и посадила в дальнем и тёмном углу зала. Села рядом с ним и впилась в его губы своими губами, а руку запустила под его тогу. Эфиоп несколько секунд, разинув рот и замерев в напряжённой позе, глядел то на египтянку, то на Вергилия, затем с бешенным рёвом швырнул кадило себе под ноги и потряс над головой кулаками. Казалось, он был готов наброситься на юную пару, но в это время из глубины сцены вышел, закутанный с головы до ног в жёлто-голубое одеяние египтянин и сильным ударом сбил эфиопа с ног. А потом под аплодисменты зрителей пинками прогнал его со сцены, после чего посмотрел на девицу и, указав на неё пальцем, что-то властно сказал. Та подошла к чародею, бросила поднос с деньгами ему под ноги и убежала в глубину сцены. Египтянин проводил девицу холодным взглядом и пошёл следом за нею. За пологом раздались звонкие пощёчины, визг, крики и глухое падение на пол. Зрители, не обращая на это внимания, закусывали принесённую с собой еду и терпеливо ждали обещанное представление.

Занавес приоткрылся, и вперёд прошли рабы, неся носилки, укрытые серыми покрывалами. Едва рабы опустили носилки на сцену и убежали, как вновь загремели барабаны и появился египтянин с застывшим, холодным лицом. Он медленно шёл на зрителей, протянув к ним руки и глядя в зал. Люди перестали жевать, замерли, иные торопливо вынимали из ртов куски, чтобы дожевать потом. От взгляда чародея и непрерывного боя барабанов, у Вергилия на душе стало тревожно. Он почувствовал, как учащённо бьётся его сердце в груди, по спине пробежали мурашки, а капли пота, скользнув со лба, начали щипать его глаза. Вергилий торопливым жестом руки смахнул пот с лица и крепко вцепился пальцами в скамейку. Юношу била нервная дрожь, и он боялся упасть на пол. Между тем, египтянин обратил свой взгляд на ближние к нему носилки и начал осторожно простирать к ним свои руки. Край покрывала шевельнулся…В зале смолкли разговоры и стихло чавканье. Все зрители замерли в напряжённом ожидании.

Покрывало вновь шевельнулось и стало сползать с носилок, обнажая мёртвое тело человека. Египтянин вынул из-за пояса меч и вонзил его в грудь мертвеца, а потом, подняв над собой сведённые в замок руки, изгибаясь в конвульсиях, исторг дикий, громовой вопль. Лицо чародея исказила страшная гримаса.

В наступившей тишине все услышали скрип и хруст, а через мгновенье увидели, как мертвец начал медленно подгибать ноги и, помогая себе руками, садиться в носилках, а потом, послушный воле чародея, повернул своё лицо в сторону зала. В зале раздался тонкий, дребезжащий смех. Люди начали шумно двигаться и елозить на скамейках, постукивать по ним кулаками, разговаривать. А мертвец уже поднимался на ноги. На его теле зияли огромные раны, голова его была наполовину разрублена.

Кто-то, сидя за спиной дрожавшего Вергилия и сильно колотя ногами в пол, громко сказал:

– Это обман! Он живой!

Египтянин бросил на него яростный взгляд, а затем вырвал из груди мертвеца меч и стремительным ударом отсёк трупу голову, после чего сильным жестом указал пальцем в зал и властно крикнул:

– Иди и обними его!

Мертвец шагнул вперёд, и люди затряслись, в изумлении глядя на идущего к ним безголового человека. А секунду спустя, с пронзительными воплями, давя друг друга и ломая скамейки, помчались к выходу, слыша за спиной громкий хохот чародея.

Когда Вергилий остановил свой бег в пустынной улице и, уже смеясь над своим страхом, хотел оглянуться назад, но тут чьи-то пальцы крепко вцепились в его волосы. Юноша с визгом дёрнулся вперёд и, отскочив к противоположной стороне улицы, готов был помчаться дальше, но заметил, что его преследовала в носилках очаровательная девица, та, которую он видел в театре – египтянка!

Она нежно улыбнулась ему и, выждав немного пока Вергилий не пришёл в себя, раскинулась на подушках в соблазнительной позе, обнажив деликатные части своего тела. Юноша, не отводя от неё восхищённых глаз, ощутил некоторое неудобство: его тога чуть ниже пояса заметно оттопырилась. Он торопливо сжал руки замком внизу живота и покраснел: ведь египтянка всё видела!

Она с удовольствием рассмеялась и сделала ему пальчиком.

– Иди сюда, глупенький!

Он нерешительно подошёл к носилкам и, не зная, что делать дальше, спросил:

– Ты что-то хотела мне сказать?

– Ну, конечно. Забирайся быстро!

– Я только на секунду…узнать: зачем ты позвала меня…и тотчас уйду.

Она втянула Вергилия в носилки и, едва задёрнула занавески, как рабы торопливым шагом понесли их по улице.

– Сними свою тогу. Покажи себя.

– Я поэт…

– Ну, а я поэтесса. Одна из самых лучших в Риме.

– Ты шутишь?

– Нет. И ты сейчас убедишься в этом. Дай руку. Положи её сюда, а теперь…сюда…и сюда ниже. Видишь, как всё дрожит?

– Я уже не могу.