Гнев Бога

Но тот, понимая, что если сейчас не дочитает комедию до конца и не убедит этого вельможу в том, что он, Вергилий Марон имеет великий талант писателя, то ему придётся бесславно вернуться домой. Ужасаясь от этой мысли, Вергилий пронзительным голосом продолжал читать, но Меценат был неумолим. Он сильно постучал ладонью по столу.

– Довольно, довольно, Вергилий. Ты утомил нас. – И он уже сделал знак секретарю, чтобы тот наградил юношу деньгами, однако в последний момент остановил руку и обратился к растерянному Вергилию: – Мне не знакомы те стихи, которые ты цитировал. Чьи они?

– Это мои стихи…

– Они хороши.

– Да, я знаю, потому что мне покровительствуют боги.

Сенека вновь подпрыгнул на ложе и язвительно вскрикнул:

– Никак ты хочешь стать первым среди первых во Вселенной?

– Да. Ради этого я и приехал в Рим, – просто и скромно, потупив взгляд, ответил юноша.

Меценату понравились слова Вергилия, и он, сделав одобрительный жест в его сторону, сказал:

– Прочитай свои лучшие стихи.

И Вергилий начал декламировать лирические элегии, полные нежности и наивности, воспевающее первое любовное чувство. Жюри ответило аплодисментами. Восхищённый Меценат готов был спуститься на сцену и расцеловать юного поэта, но боясь избаловать мальчишку и тем погубить его талант, он ограничился только одобрительным кивком головы.

– Вергилий, я даю тебе виллу в удалённой от дорог местности. Там ты сможешь спокойно писать стихи, не испытывая ни в чём недостатка.

Юноша в полной растерянности пошатнулся. Он, направляясь в Рим, мечтал о блестящей жизни поэта, полной удовольствий, пиров, красивых женщин, а его направляют в деревню!!!

Разочарованный, с глазами полными слёз, он смотрел себе под ноги и слушал Мецената.

– Деньги я тебе пока не дам. В твоём возрасте вредно их иметь. Женщины, вино, кости могут погубить твой дар…– но тут Меценат, подумав, что огорчённый мальчишка мог сбежать домой, мягко добавил: – Через два месяца я пошлю за тобой, и мы поговорим о твоей дальнейшей судьбе. А теперь иди.

И он дал знак глашатаю: вызвать на сцену следующего кандидата на стипендию.

Глава шестая

Вергилий шёл по улице Рима с заплаканным лицом и сознавал себя глубоко несчастным от того, что ему нужно было покинуть город, возможно, навсегда. Он попытался сочинять стихи, и его воображение, столь буйное ещё вчера, осталось немым. Юноша в страхе от этого, едва не вскрикнул и начал торопливо соединять разрозненные мысли в поэтические, но они были настолько скверные, что Вергилий всё более и более впадал в уныние. Он уже не верил, что однажды мог создать что-нибудь равное прошлым своим стихам. Поэт сердился на себя, проклинал и умолял, но ничего не помогало. И его огорчённые вздохи стали похожи на вопли.

А между тем, романтическая внешность Вергилия привлекала к нему внимание, как целомудренных дев, так и блудниц, которые вставали на его пути и хватали его за руки. А те, кто находился в носилках, бесцеремонно втягивали Вергилия к себе наверх, на подушки. И он, ещё не знакомый с нравами Рима, считая, что его путают с кем-то другим, вырывался из крепких объятий девушек и бежал в более тихие улицы, погружённый в свои горестные размышления. На одной из улиц Вергилия остановил зазывала, дёрнув его за тогу, и торопливо подталкивая юношу в сторону распахнутых дверей дома, сказал, что здесь чародеи из Египта показывали действие из загробной жизни, восстание из мёртвых…

Вергилий позволил зазывале уговорить себя, и полный любопытства вступил в сумеречный зал, слабо освещённый масляными плошками, где уже сидели на лавках человек двадцать перед пустой сценой. Вскоре на неё вышел обнажённый эфиоп в набедренной повязке с кадилом в руке. Позёвывая, делая угрожающие гримасы и вращая глазами, эфиоп начал кадить в сторону сидящих людей. Где-то за сценой начали раздаваться ритмичные удары барабана, тонко запела свирель. Зал наполнился запахом сладких африканских благовоний. Эфиоп, скаля белые зубы, что-то крикнул на своём языке. Рядом с ним появилась очаровательная тонкая египтянка. Блистая обнажённым телом, умащённым маслом, приплясывая, тряся грудью и бёдрами, она пошла в зал, держа перед собой круглый поднос, на который зрители опускали свои монеты. Иногда египтянка останавливалась и сладострастно вздыхала. Римляне становились щедрее, а их руки – смелее. Эфиоп, махая кадилом, внимательно следил за девушкой и одобрительно качал головой. Но вот египтянка заметила Вергилия и сразу остановилась, поедая юношу взглядом огромных глаз.