Гнев Бога

С наступлением сумерек мы остановились в первой же роще. И Клеопатра всю ночь наслаждалась в объятиях многих иудейских юношей. Разумеется, у нас появились деньги.

А между тем, Клеопатра казалась озорной девчонкой, когда не сердилась. И хорошо переносила все неудобства нашего путешествия. Она подолгу и обстоятельно размышляла вслух о том, как она решила поступить с Ахиллой. Смеясь, перечисляла возможные пытки для него, а так же для её младшего брата Птолемея. И сколько она должна была перебить египтян за то, что они равнодушно восприняли изгнание царицы, и никто из них не последовал за ней. В такие минуты у Клеопатры начинали дрожать губы, а из глаз её на ресницы брызгали обильные слёзы. Впрочем, она легко отходила и уже через пять секунд начинала смеяться над каким-нибудь пустяком. Она была уверена, что я, едва появлюсь в Александрии, как немедленно свергну Птолемея, а Ахиллу отправлю в темницу, а её – Клеопатру – увенчаю двойной короной царя царей. Я, конечно, думал иначе, но не пытался переубедить Клеопатру, рассчитывая на обычное везение и на ту ловкость, которая всегда спасала меня от смерти.

В длинном караване купцов мы преодолели пустыню и пришли в Александрию, где находились Птолемей и Ахилла. На постоялом дворе я насыпал овёс в кормушки уставших ослов и хотел отправиться вздремнуть в каморку. Но Клеопатра, лихорадочно озираясь по сторонам, схватила меня за руку и начала пронзительно шипеть:

– Ну, иди, иди, что ты стоишь?

– Царица, куда я должен идти?

– Во дворец к Ахилле. Убей его. А с мальчишкой я сама расправлюсь

Я задумался: во дворец к фараону преграждали дорогу во все времена сотни и сотни стражников, чиновников и вельмож. Но я, так же, хорошо знал, что зодчие всегда строили внутренние помещения дворца царя царей Египта по одному и тому же плану. Его можно было прочесть на гробницах всех фараонов. Он не изменился за тысячи лет.

Пока моя царица, всё более и более озлобляясь, смотрела на меня, готовая впиться в моё лицо когтями, я мысленно увидел те бесчисленные подземные ловушки. Ходы, потайные двери и лестницы. Все они подходили к тронному залу царя царей. И были необходимы для него в случае внезапного бегства. Но в действительности эти ходы, как правило, фараоны не знали. В былые времена тайными коридорами пользовались верховные жрецы, вельможи в своей борьбе с неугодными для них фараонами.

Подземный лабиринт ходов соединял царский дворец с главными храмами города, с отдалёнными улицами. На старых зданиях должны были остаться вырезанные в камен загадочные слова: «здесь идущий идёт». Рядом нужно было искать вход в подземелье.

Я сделал знак Клеопатре, чтобы она оставалась на месте, а сам пошёл к хозяину постоялого двора, за факелами. Но царица помчалась за мной. А когда мы вышли на улицу, то мимо нас проскакали солдаты Ахиллы в сторону гавани. А вскоре сам Ахилла, раскрашенный, как фараон, появился сидя в носилках, которые бегом несли рабы.

Клеопатра взвизгнула и, указывая на него пальцем, завопила:

– Латуш, хватай его! Хватай!

Я зажал ей рот и утащил царицу в толпу, однако успел заметить, что Ахилла вздрогнул и торопливо задёрнул занавески носилок. Клеопатра потянула меня следом за ним, и я, чтобы не привлекать внимание людей, пошёл за царицей в сторону гавани. Солдаты Ахиллы и народ спешили в морской порт.

В порту за нестройными шеренгами солдат Ахилла остановился. Он смотрел вдаль, в противоположную сторону гавани, где замерли сотни египетских кораблей. Египтяне окружили остатки римского флота и не выпускали его в море из гавани. Люди на кораблях что-то долго кричали друг другу. Но вскоре от египетского судна к римскому – отправилась лодка. Когда она подошла к борту боевой триремы, на палубе её раздались плач и мольба. Крепкий высокий человек с благородной осанкой неторопливо обнял всех, кто стоял рядом и медленно, часто оборачиваясь, спустился в лодку. Чёрные гребцы стремительно помчали её к берегу.

В носилках раздался ликующий клёкот. То смеялся Ахилла и хлопал в ладоши. Он быстро схватил зеркало и, глядя в него, начал выправлять свою осанку, но она не выправлялась. А потом толкнул ногой рабов.

– Несите меня к Помпею.

Однако за первую шеренгу солдат он не вышел. Я бросился к носилкам и занял место у крайней перекладины, потеснив раба, согнулся, втянув голову в плечи. А уж рядом появились тонкие ручки Клеопатры.

– Уйди. Зачем ты здесь?– сказал я тихо.

Она вытаращила на меня свои разноцветные глаза и змеиным шёпотом ответила:

– Как ты смеешь мне говорить такое? Я вот прикажу Ахилле, и он убьёт тебя.

Впрочем, в плотной толпе солдат и слуг, которые окружали носилки, мы с Клеопатрой были неприметны.