Гнев солнца

А он-то, дурак, думал, что здесь просто одни недотепы собрались, вот прискачет на белом коне великий и прекрасный академик, капитан Внешней разведывательной службы (чего никто не должен был знать) Литвиненко и решит все проблемы, произведя очередной фурор. Не тут-то было! На Тихом Лмуте все вроде было понятно, но одновременно ничегошеньки не ясно. Ни прорывов тебе, ни комфорта элементарного, в конце концов! Тут бы живым остаться, а то уже поджаривает совсем неслабо, и обстановка накаляется непрерывно (каков афоризм!).

На этой мысли Михаил очнулся и попытался встать. Это оказалось делом непростым. Ноги, оказывается, затекли, и слушаться категорически отказывались, молодой человек едва не упал. Вокруг по-прежнему стояла удушливая жара, роились надоедливые насекомые, норовя залезть куда только возможно и неимоверно чесалось все тело. Жутко хотелось пить.

Словно угадав его желание, перед лицом нарисовалась открытая банка пива. Литвиненко жадно присосался к отверстию и сделал несколько крупных глотков. Напиток был, чуть ли не горячим, но академику его вкус показался просто восхитительным. Он допил банку, и в руке сразу оказалась следующая. Только после очередной порции глотков Михаилу удалось полностью разлепить глаза, которые, как оказалось, были еще и слегка залеплены какой-то паутиной, нанесенной, по всей видимости, ненавистной мошкарой.

– Проснулись, господин академик? – голос Сапрыкина не выражал недовольства.

– Ох, я и правда, кажется, задремал, – смутился Литвиненко. – Долго я спал?

– Не больше часа, можете не беспокоиться. Меня и самого сморило, да и Уилсон вон пытается взбодриться своей отравой.

Сержант, и правда, выглядел заспанным, но с каждым выпитым глотком своего ядреного виски преображался на глазах.

– Сейчас буду в полном порядке! – уже довольно бодро отрапортовал он. – В это время суток и на такой несусветной жаре самое хорошее дело – немного передохнуть. Новостей все равно нет. Ребята продолжают поиски, но у меня такое ощущение, что каждый из них тоже успел подремать где-нибудь в тенечке.

В проемах окон виднелись притихшие джунгли. Они были какими-то замершими, не живыми. Возможно, всему виной была жара. Даже местные обитатели не слишком ее жаловали. Сейчас они, судя по всему, мирно спали в своих норах и других убежищах, пережидая зной, чтобы со временем вновь выйти на свою смертоносную охоту, устраивая между собой свои бескомпромиссные поединки.

Отвернувшись от окна, в проеме двери этажом выше Литвиненко увидел молча стоявшего крупного человека со светлыми волосами, доходящими до плеч, и такого же цвета заросшей грязной бородой. У мужчины был небольшой живот, что впрочем под слоем жижи было не слишком заметно. Его ботинки и одежду покрывала толстая корка грязи. Ничего не выражавшие глаза лихорадочно блестели. Он был одет в форму Имперских вооруженных сил. Казалось, что он ничего не замечает вокруг и не понимает, где находится.

Медленно вытянув вперед обе руки ладонями вверх, академик тихо позвал:

– Капитан Олафссон!

Военные мгновенно обернулись, но беглец был быстрее. С поразительной для человека такой комплекции и в таком незавидном состоянии скоростью Олафссон преодолел разделяющее их расстояние, промчался мимо и с помощью огромного прыжка оказался на балконе. Все произошло в доли секунды. Остальные просто оцепенели. Сказались последствия сна и общая вялость.

– Олафссон! – одновременно заорали Сапрыкин и Уилсон.

Капитан ловко спускался по водосточной трубе, которая предательски раскачивалась, скрипела, но чудом держалась, на веранду этажом ниже. Затем последовал ошеломляющий прыжок с этой высоты, никак не меньше третьего этажа, вскоре внизу мелькнула тень, и он скрылся в ближайших зарослях, стараясь как можно быстрее добраться до воды.

Преследователи по лестнице бросились за ним, понимая, что нельзя позволить капитану укрыться в джунглях.

– Сейчас мы его достанем! – в охотничьем азарте выкрикнул Уилсон, и тут же его нога провалилась в трещину в лестнице. Бравый сержант кубарем покатился вниз, разбрасывая в стороны обломки и издавая громкие ругательства, от которых академик непроизвольно поморщился. Олафссон на огромной скорости несся к своему катеру, не думая отправиться в джунгли.

– Не стрелять, – отдал краткий приказ подполковник. Ему тоже пришлось задержаться из-за падения Уилсона.

– Он собирается дотащить свой катер до воды! – возопил сержант. – Откуда у этого черта только силы-то берутся?!

Олафссон, наконец, добрался до берега, и теперь остервенело тянул свой заглохший корабль за веревку, прилагая поистине нечеловеческие усилия. Он явно не понимал всю тщетность своих намерений, катер, вне всяких сомнений, в ближайшее время никому бы не удалось завести.

До воды оставалось каких-то десять метров, когда капитан грузно упал в ил, издав жуткий нечленораздельный крик. От этого вопля у преследователей мурашки побежали по телу. Одежда офицера превратилась в лохмотья и теперь свободно болталась. Но даже в таком положении он упорно пытался добраться до воды.