Гнев солнца

Океан издавал равномерный барабанный бой (хорошо хоть не нарастающий!), а солнце планомерно посылало на землю сигналы – те самые вспышки, которые постоянно приходили в снах. Сейчас они были не такими ослепляющими, но все равно резали глаза. А в совокупности с нудным барабанным боем океана («это же ЭлЩиты издают такие невероятные звуки!» – внезапно осенило академика) всполохи небесного светила сводили с ума.

И это не было образным выражением. Оглядевшись, Михаил понял, что причина крика княжны Долгополовой не в барабанном бое или вспышках – с разных сторон на палубу с отрешенными лицами и, не сводя с солнца Тихого Омута, своих слезящихся, красных, давно уже мертвых глаз, выходили бандиты.

Они, в полном безмолвии и не сговариваясь, спускались по трапу с палубы теплохода на сушу и уходили вглубь острова, идя строго по прямой и лишь осторожно обходя деревья. Вся немногочисленная оставшаяся живность атолла, включая смертоносных червей, попряталась в укрытия. «Или уже мертва», – горестно подумал Михаил.

Обреченные люди шли на зов светила. Скоро, совсем скоро твердая поверхность суши закончится, и их всех поглотит океан. А уже там они сольются с ЭлЩитами, став их составной частью. Как в свое время случилось с аборигенами. После рассказа Аугенталлера академик в этом нисколько не сомневался.

Некоторых несчастных другие члены команды, которые пока сохраняли рассудок, пытались задержать, приковывали их к поручням и другим неподвижным предметам. Но тогда лишившиеся рассудка люди начинали извиваться и истошно кричать. Из их ртов извергалась пенящаяся белоснежная жидкость, смешанная с алой кровью, а сами безумцы пытались откусить себе языки.

Одного из них сейчас пытались остановить Коршун со Стоматологом. Матрос целенаправленно вырывался, не сводя взгляда воспаленных, невидящих глаз с солнца. Но когда его удалось повалить на палубу, безумец поднял истошный крик, у него изо рта тоже пошла пена, а тело охватили страшные судороги. Заместители командора поняли тщетность своих попыток и отошли в сторону. Им тоже приходилось несладко, но они неплохо держались. Освободившийся матрос тотчас невозмутимо зашагал в сторону острова.

– Да что здесь, черт возьми, происходит?! – послышался громовой рык. Аугенталлер появился в салоне одним из последних. Он явно собирался в эти дни праздновать победу, и был в такой же, как и его всегдашний костюм, белоснежной военной форме. Со знаками отличия Ост-Эндской Конфедерации, при многочисленных орденах и медалях. А тут такое…

Командор, у которого с плеча свисал автомат, подскочил к одному из своих подчиненных и схватил его. Тот не обращал на своего предводителя ни малейшего внимания. Да и видеть его он уже не мог. Тогда полковник вооруженных сил специального назначения Ост-Эндской Конфедерации принялся другой рукой хлестать бедолагу по щекам. Он бил его до тех пор, пока не разбил наемнику губы. Но несчастный с непроницаемым упорством продолжал вырываться. Аугенталлер в сердцах плюнул. Усач позволил безумцу отойти на несколько шагов, а потом хладнокровно расстрелял его из автомата в спину. Матроса будто перерезало пополам, и он, не издав ни звука, упал на палубу. По ней только застучали отстрелянные гильзы.

– Почему-то мне кажется, что так для него будет лучше, – процедил командор, обращаясь к заложникам.

В салоне рядом с Литвиненко, который обнимал беззвучно рыдающую Екатерину Долгополову, стояли Алексиус Амвросий и Кассиус Галлосиус. Никто из них не стал оспаривать это суждение.

Исход матросов продолжался еще некоторое время. Видимо, сначала под напором этой загадочной солнечной атаки сдавались самые ментально и физически слабые, а потом дело доходило до все более и более сильных людей. Литвиненко и сам чувствовал, как его внутри всего трясет, но все-таки у него за плечами была отличная спецподготовка капитана Разведывательной Службы Империи. Пускай, капитана резерва – ведь, как известно, «бывших» в таких структурах не бывает. Куда больше его удивляла стойкость остальных.

Ну, с Аугенталлером и Принцем все было понятно – за их плечами тоже неплохие разного рода тренинги. Хоть Принц и сломался на Омнии. А вот Кассиус Галлосиус и, особенно, Долгополова с Крюгером удивляли. Если от наставника отпрыска венценосной фамилии еще можно было чего-то ожидать, то вот княжна держалась тоже на удивление бодро. Да, ее крепкое, стройное, спортивное тело сотрясали беззвучные рыдания, когда она наблюдала за исчезающими вдали несчастными, но держалась Екатерина весьма неплохо. Во всяком случае, никаких признаков помешательства в ее облике не проступало. Даже элегантное красное платье с изящной вышивкой не помялось.

«Наверное, тоже проходила какую-то подготовку. Ведь происходит из одного из старейших дворянских сословий Империи, – подумал Литвиненко, – и, все-таки, как же я мало о ней знаю, несмотря на такие близкие отношения…». В данных обстоятельствах эта мысль едва не вызвала у Михаила смех, но он смог сдержаться. Иначе спутники забеспокоились бы и о его психическом здоровье.