Гнев терпеливого человека

После долгой ругани и споров штабисты выработали план, который довели до разведвзвода и отдельных «причастных». В число которых включили, между прочим, и его. Что льстило и несколько пугало. Да, вот так, одновременно. Выслушав план, намекавший на возможность успеха, но при этом совершенно точно гарантировавший большие потери, Николай почувствовал, как все его внутренние органы ниже диафрагмы смерзаются в здоровенный ледяной ком. Включая самые нежные и даже некоторые не внутренние. Видимо, от испуга он вспомнил про «Точку “К”», причем в контексте какой-то неприличной шутки, которую слышал сто лет назад. Та была про точку «Джи», эта совершенно про другое, но вспомнились они вместе. И, будучи произнесенными вслух, они как-то зацепили командира их разведвзвода. Воина, на редкость сильно любящего не пойти в атаку, а исподтишка сделать врагам гадость побольше и сбежать. Николая обозвали тормозом и пиджаком потертым и снова устроили у себя закрытое совещание часа на два. К этому времени явилась Вика, к слову, не принесшая никаких противовоспалительных, на которые он рассчитывал. Совершенно охреневшая от дороги, злая, как собака. И рассказывающая о ряде свежих могил у хутора и о содержании передовицы французского журнала всем, кто готов был ее слушать. С ее женской помощью бойцы дошли уже совершенно до белого каления. Снайпера Вику в отряде искренне любили, а самое главное – уважали. Потом Николая позвали на львиную шкуру, и штабисты весьма строго вопросили у него: точно ли он помнит эту хрень про букву «К» и понимает ли, какая ответственность лежит на его словах. И чем грозит многим бойцам отряда его ошибка, или ложная память, или просто желание привлечь к себе внимание.

Лейтенант-доктор довольно фаталистически подтвердил, что и понимает, и осознает, и уверен. После этого до разведвзвода и усиления довели «исправленный и дополненный» план. Дали переварить его, устроили, как это и положено делать, что-то типа зачета. И начали уже реальную подготовку к выходу.

Часы светлого времени были на вес золота, но шел все-таки август, и день был еще длинный. К половине одиннадцатого отработку плана «в лицах» и подготовку закончили полностью. В начале двенадцатого вытянулись на марш, к трем вышли в район, где планировалась засада. Четверо «самокатчиков» были уже на месте, шарили по округе. Фора, которую дал им один мотоцикл и два обычнейших велосипеда, была использована полностью. Встретили в оговоренной точке, указали на уже выбранное к этому времени место. Использовали канистру с керосином и десяток листов ржавого кровельного железа с крыши сарая, каких было полно на территории давно умершего совхоза. Старые, рваные шины – туда же. Пятиметровый костер из хвороста с керосином поверх железа и резины. Рядом появилась жирная, громадная буква, выдранная по дерну палками. Один наблюдатель, замотанный в три или четыре камуфляжные накидки, лежал в глубокой щели, похожей на индивидуальную чумную могилу.

Прошло два с половиной часа ожидания и все более громкой молчаливой ругани. Понятно, что так они могли и два дня ждать, и три, и четыре. Никто не обещал, что вражины пролетят мимо да еще сделают стойку по первому их зову. Но все настолько были на взводе, что считали такое развитие ситуации за должное. И самое странное, что не просчитались ни в чем, кроме времени. К четырем часам дня довольно сильно в стороне от ожидаемого маршрута прошла аж четверка вертолетов. По всем признакам – обычные «Черные Ястребы», то есть и не худший вариант, и не лучший. Все уже думали, что машины пройдут мимо, но кто-то из них засек уже едва живое кострище поверх мешанины гнутых железяк. Пара подошла посмотреть, потом подтянулась вторая. Разведвзвод с усилением был в это время километрах в четырех, закопавшись в землю уже в полный профиль. Но наблюдатель подтвердил, что четверка осмотрела все весьма тщательно. Вид у него был довольно бледный, но свое дело парень сделал. Сказал, что опознавательных знаков или тактических номеров никаких не видел, хотя «Ястребы» выли и свистели почти ровно над головой, шаря, как летающие акулы.

– Вернутся, – убежденно сказал он. – Просто обязаны. Пошли дальше по маршруту, но вернутся. И тут-то мы их и встретим, а?

– Да хрен, – очень конкретно возразил комвзвода. – Это же четверка.

– Хреново, – тут же согласились с ним. – И даже не просто хреново, а вообще. Четверка – это кранты нам всем. Вы что, совсем уже?