Гнев терпеливого человека

Даже в одном этом конкретном журнальном выпуске нашлись слова «преступление», «несмываемый стыд», «политические провокации». Там же – «национальный позор» и даже «позор всей современной западной цивилизации». В разном контексте упоминался Гитлер. Что в те дни звучало во Франции на улицах, можно было только догадываться. В одной из мелких заметок вскользь упоминалось, что в «одной из» проведенных в Париже демонстраций «в поддержку мира» участвовали свыше 300 тысяч человек. В другой, также вскользь, что в охвативших несколько крупных городов уличных волнениях, по ориентировочным оценкам, приняли участие 50 тысяч человек минимум, преимущественно выходцев из стран Магриба. Бог его знает, что там было с этими волнениями дальше: они для Франции не первые и не последние.

Сформированное новое правительство изо всех сил постаралось дистанцироваться от ошибок предыдущего. Дебаты были яростными и продолжительными и стоили правящей партии еще нескольких громких отставок. Но принятое радикальное решение полностью соответствовало своим масштабом жестокой реальности момента. К середине августа Франция официально вышла из состава как военных, так и политических структур Северно-Атлантического альянса, заявила о прекращении своего участия в Миротворческой операции «Свобода России» и немедленно начала отвод частей и подразделений своих Вооруженных сил с территории бывшей России.

Что еще, какие детали они выловили из не слишком качественного, торопливого перевода? Дискретные, пожалуй. Не дающие возможности осознать всю картину в целом. Единственный истребительный авиаполк в составе французских ВВС, Régiment de chasse RC2/30 Normandie-Niemen, широко известный в России как «Нормандия – Неман», действовал в составе Миротворческих сил с самого начала операции. В политических целях, в каких же еще? Истребителей у НАТО хватало и без посредственных французских «Рафалей». На момент выхода журнала в свет полк не удалось вывести с полевой авиабазы Бесовец: аэродром блокировала вспомогательная полицейская часть эстонского Миротворческого контингента при поддержке одного из подразделений американской 101-й Воздушно-десантной дивизии. Французская 2-я бригада (бронетанковая) была блокирована гораздо более серьезными силами как американцев, так и англичан – в месте, названном Яранск. Где этот город располагается, никто навскидку не помнил, но в широко используемом штабом отряда «Автомобильном атласе СССР» он нашелся. Судя по всему, эта бригада так и не покинула второй эшелон, а может, была возвращена в него по ротации после скольких-то недель или месяцев на фронте; они не знали. Но теперь и в одном, и в другим случае речь шла об интернировании; велась громкая, пропитанная открытыми обоюдными угрозами торговля за вывод на родину хотя бы личного состава. С той стороны звучало: «Мятежники и предатели!», возмущенная этим французская сторона употребляла не намного более вежливые эпитеты. Читателям напоминали об Оране[18].

– Нет, ну твою же мать, ну надо же… Вот уж чего не ожидали, а?

Снова общий, почти слитный кивок. Они никак не могли привыкнуть.

– Док… Ну до-ок. Ну хватит уже усталость демонстрировать, мы все устали…

– Чего вам? Дайте посидеть-то просто… товарищ старший…

– Ладно, какие тут чины, я не этого хотел. Ты слушай, вот ты проявил нам свою интуицию, черную эту расшатал, нашел, во что ногтем ей тыкнуть… Так ты вот скажи нам, ты как думаешь?..

– Что?

– Есть у нас теперь надежда?

Воскресенье, 1 сентября

Операция прошла с такими потерями, что они все до одного были без преувеличения черными от боли внутри. Особенно старшие офицеры, собственно и отдавшие приказы, обрекающие подчиненных на гибель. Все участники операции были добровольцами. Они все знали, ради чего это делается, они давно к этому готовились. Плохо приготовились, значит… Иначе было никак – без ставки на экспромт, на действия командиров низового звена «по обстоятельствам» операция просто не состоялась бы, поэтому выбора не имелось. Но все равно… Цену они готовы были заплатить любую, но плата чужими жизнями, не своей, – это всегда слишком высокая плата для честного человека.

– Как ты?

– Я?.. Как грешник перед святым Петром… Понимаю, что это все и это навсегда. Никакая другая цель… Никакая, я клянусь… Никогда бы…

Высокий мужчина со страшным лицом неожиданно сморщился и отвернулся, чтобы старый друг не видел, как он заплачет. Широко открыв рот, вдохнул воздуха так, что стало больно в груди. Запрокинул голову, изо всех сил пытаясь сдержаться. Постоял так с полминуты и обернулся снова.

– Воды хочешь?

– Нет… Знаешь, хочу водки.

– Водки?

– Да, русской водки. Смешно, да?

– Ни черта не смешно… Я вот хочу… Хочу пистолетный ствол в рот.

Этого он не хотел говорить. Это сказалось само, он даже не ожидал.

– Одиннадцать человек. Одиннадцать…

– Еще почти двадцать наших ранены. Кто знает, сколько из них?..

– Вот именно. Завтра, может быть, станет известно. Кому-то…

– Ладно. Мы заранее догадывались, что будет трудно. Но чтоб так…