Гнев Цезаря

Контр-адмиралу явно не понравилась профессорская бородка на худощавом аскетическом лице Гардини. Никакого иного лика своих офицеров, кроме старательно, до синевы, выбритого, он не признавал, поэтому для всякого, кто знал об этом требовании, достаточно было пристального, насмешливого взгляда командующего. Точно таким же взглядом Солано попробовал одарить сейчас и Винченцо Гардини, вот только капрал-военфельдшер позволил себе не уловить его смысла.

26

Январь 1949 года. Албания.

Влёра. Отель «Иллирия»

После третьего тоста, когда, «пригревшись» у пылающего камина, контр-адмирал Ставинский и генерал Волынцев уже вовсю эксплуатировали английского переводчика, Жерми отторгла от них Ланевского и подвела к поджидавшему его Гайдуку.

– Кажется, вы хотели сообщить господину подполковнику нечто важное, – напомнила ему, великосветски представив их перед этим друг другу.

– «О чем-то важном» с вами желает поговорить ваш коллега, который отвечает за безопасность линкора «Джулио Чезаре», – тут же объяснил гренадерского вида лейтенант. – В мои обязанности входит лишь уведомить вас о заинтересованности этого офицера во встрече с вами.

– Может, ему лучше встретиться с командиром конвоя, то есть с нашим контр-адмиралом? Или же с капитаном первого ранга Каниным, которому надлежит принять командование вашим «Юлием Цезарем»?

– Никакого интереса к названным вами господам этот офицер не проявлял. Его интересуете только вы.

В знак тоста Гайдук слегка приподнял бокал с вином, немного отпил и, хитровато прищурив глаза, произнес, слегка подаваясь к лейтенанту:

– Понятно, вашего итальянца интересует офицер, который отвечает за безопасность русского конвоя.

– Он – этнический немец. Хотя и находится теперь на службе в итальянской контрразведке.

– Это существа дела не меняет.

– Меняет, господин подполковник, меняет. Точнее, предопределяет саму подоплеку вашей встречи. Кстати, итальянская контрразведка, как, впрочем, и разведка, значительно усилила свои ряды за счет легионеров из абвера и СД.

– Разве только итальянская? Англичане и испанцы тоже не брезгуют кадрами адмирала Канариса и оберштурмбаннфюрера Скорцени.

– С той же смелостью можете причислять сюда португальцев, американцев и даже французов, этих, казалось бы, закоренелых германоненавистников. Слишком уж расточительно – отпускать такие кадры на вольные пастбища.

Пока лейтенант упражнялся в красноречии, Гайдук успел перехватить взгляд Жерми и едва заметным движением подбородка указать ей на Волынцева. Он прекрасно понимал, что решаться на подобные встречи без благословения генерала… это выглядело бы как попытка самоубийства. Во всяком случае, именно так расценят их «милую беседу» с германским контрразведчиком у него на родине, в ведомстве Берии.

– Генерал уже в курсе, – невозмутимо заверила его Анна. От вина она отказалась, пила исключительно коньяк, причем явно неженскими дозами. Она так и прохаживалась по залу с бокалом в одной руке и бутылкой итальянского коньяка – в другой. – Считайте, что ваши руки развязаны.

– Уж не собирается ли этот ваш германец сообщить своему русскому коллеге о секретном минировании линкора? – едва слышно поинтересовался Гайдук.

– Предполагаете, что такое возможно? Имею в виду, минирование.

Подполковник не сомневался, что переводчик ответит именно так, однако для него сейчас важны были не сведения, а доверительность тона.

– Вы не хуже меня знаете, как отнеслись к передаче линкора итальянские фашисты. В том числе и «первый гладиатор-диверсант Рима», как его называли некоторые итальянские журналисты, – князь Боргезе.

– Боргезе никогда не был фашистом в известном нам смысле, то есть в привычном понимании, – возразил представитель русско-польской аристократии. – Конечно же, он пребывал на службе в армии времен дуче, но лишь как профессиональный военный, как истинный солдат.

– Мы опять отклоняемся от сути разговора, господин Ланевский.

– Что вас настораживает? Прежде чем принять корабль, ваши люди обшарят все его закоулки.

– И нельзя допустить, чтобы итальянская команда оставила корабль, прежде чем этот ваш досмотр будет завершен, – процедила Жерми. – Пусть их моряки остаются в качестве заложников.

– Мудрый совет мудрой женщины, но… Чтобы пустить на дно такой плавучий форт или хотя бы всерьез повредить его, понадобилось бы немало взрывчатки. Да и вряд ли итальянцы решились бы на диверсию здесь, в албанском порту, где сразу же стало бы ясно, чьих это рук дело.

Гайдук сдержанно поиграл желваками. Он считал, что задал достаточно много наводящих вопросов, чтобы Ланевский получил возможность проговориться относительно цели его встречи с таинственным германцем.

– Итак, единственное, о чем вы хотели поведать мне, так это о желании некоего германца встретиться со мной? – с предельной сухостью попытался завершить их разговор Гайдук. И «белогвардеец», как прозвал его про себя начальник контрразведки, готов был с этим смириться, однако в ситуацию вновь вмешалась Жерми.

– А почему вы не сообщили о своих подозрениях, мой подпоручик?