Гневное небо Тавриды

Первым увидел конвой Чупров. Два транспорта, восемь быстроходных десантных барж, четыре сторожевых корабля. Бомбардировщики в четком боевом строю нацелились на транспорты — осев под тяжестью грузов, те медленно двигались в центре конвоя, опоясанные двойным кольцом хорошо вооруженных кораблей.

Преодолели заградительную стену из разрывов снарядов и трасс автоматических пушек «эрликон». Легли на боевой курс. Вокруг самолетов бушевали сталь и свинец — по ним били из всех видов оружия…

Чупров не дрогнул. Не дрогнули и ведомые. Прямое попадание в быстроходную десантную баржу — крен, затопление. Прямое попадание в корму транспорта водоизмещением две с половиной тысячи тонн — пожар, потеря хода…

Штурман эскадрильи Аглотков мог быть доволен. Очередной боевой день закончен успешно.

За ужином в столовой встретились с Володей Ерастовым. Вид у него был неважный.

— Ну и ну! Трижды побывал в преисподней. Бьют, гады, точно взбесились!

Да, три штурмовки в день… Посидели, поговорили.

Это была последняя наша встреча. На следующий день Владимир Ерастов погиб смертью героя.

Мой вылет назначен на двадцать один. Штурман Александр Касаткин, с которым мне предстоит охотиться ночью с торпедой, в этом деле пока дебютант.

Присутствуя при приеме им самолета, осторожно делюсь «секретами»: как пользоваться освещением в кабине, какие маневры могут помочь наблюдению за морем, прицеливанию, уславливаюсь о подаче команд на довороты при нахождении на боевом курсе.

И вот мы в воздухе.

Охота в этот раз не совсем «свободная»: ориентировочно нас нацелили на конвой, который по расчетам к полуночи должен быть южнее Констанцы, где-то возле Мангалии.

Над морем дымка, просмотр водной поверхности затруднен. Посоветовавшись, решаем напрямик выйти в предполагаемый район нахождения цели и лишь там приступить к поиску.

Касаткин ведет себя уверенно, по всему видно — хозяин своего дела. В наушниках тишина. Должиков и Жуковец внимательно следят за воздухом: тьма с горизонтом еще не сомкнулась.

Выйдя к берегу, опознаем Мангалию. Кораблей нет. Проходим на юг — и там пусто. Обратный курс строим иначе. «Пилой» вдоль береговой черты, делая галсы-зигзаги: пять-восемь километров в море, затем, под углом, обратно. На одном из таких зубцов неожиданно оказываемся над конвоем. Настолько неожиданно, что его зенитки не успевают открыть огонь.

Резкий отворот в море — запоздалые трассы проносятся в стороне…

Ордер конвоя не разглядели. Вовсе потеряли его во тьме. Повторяем заход с юга, на том же удалении от берега. Вот он! В середине транспорт, со стороны моря прикрытие — до шести кораблей.

Луна только в четверти, светит слабо. Для выхода в атаку нужен ориентир на берегу. Заходим еще раз. Выходим на расстояние видимости транспорта, выдерживая нужную высоту. Уточнив курсовой угол, сбрасываем торпеду с дистанции строго четырехсот метров. Перескочив через конвой и отвернув влево, наблюдаем взрыв, озаривший транспорт. Зенитки опять прозевали, открыли огонь "в белый свет", когда мы уже вышли из атаки…

— Всем наблюдать! — передаю, уворачиваясь от огня. Приказ, конечно, излишний.

— Идет на дно, командир!

— Ага, ясно видно! Гаснет, как головешка в ведре… Жуковец на сравнения мастер.

— Поздравляю, штурман! Должиков, передать: потоплен транспорт!

— Ура-а-а…

— "Ура" не передавать.

Приземлились в два часа ночи. Встретил опять Иван Григорьевич.

— Ну, молодцы! Вас особо поздравляю. Касаткин! Теперь вы классный штурман, все виды боевой работы можете выполнять. Завтра выпустим боевой листок, расскажем всему полку…

Закончился еще один день. Для авиации Черноморского флота он был особенно результативным. За 10 мая ею было потоплено двадцать пять плавединиц с вражескими войсками, в том числе два крупных транспорта — «Тейя» и "Тотила".

У пилотов морских…

Раннее утро 11 мая. Весь личный состав двух полков уже на аэродроме. Летчики, штурманы, воздушные стрелки помогают техническим экипажам и вооруженцам подвешивать под боевые машины бомбы различных калибров, торпеды, укладывать патронные ленты в ящики. Ясно, что день предстоит напряженный, погоду метеорологи предсказали хорошую, без дел не останется ни один экипаж.

Когда с подготовкой было закончено, на стоянке, как всегда, появился майор Шевченко. Сегодня он начал с воспоминаний. Как оборонялся Севастополь в сорок первом и сорок втором годах, какое участие в этих героических боях принимал наш полк.

Ивану Григорьевичу было что вспомнить. Войну он встретил, будучи замполитом у истребителей, долгие месяцы севастопольской обороны провел на Херсонесском маяке, летал в непосредственном подчинении у легендарного генерала Острякова. Там же располагалась и наша группа «севастопольцев» — полдюжины бомбардировщиков 5-го ГАП под командой майора Чумичева… Однако речь сейчас не о том.

— Из ста двенадцати тысяч жителей Севастополя, оказавшихся под фашистской оккупацией, освобождения дождались две тысячи человек… Двадцать концлагерей… гигантская фабрика смерти…

По рядам летчиков прокатывается негодующий гул.