Гнезда русской культуры (кружок и семья)

Одновременно Грановский писал своим сестрам (оригинал по-французски): «Я бы хотел плакать: не могу. Бог не дает мне слез. У меня еще есть друзья. Но что они в сравнении с покойным. Он был человек гениальный и святая душа. Все, кто к нему приближался, сознавали его превосходство, и никого это не унижало. Он мог бы покрыть славою десять имен и умер 27-ми лет, оставив по себе память лишь в сердце нескольких друзей. Его место останется среди нас незанятым…»

Белинский сообщил о случившемся братьям Клюшниковым.

Петра Клюшникова известие застало в его семейном кругу. Петр только что отпраздновал годовщину свадьбы, наслаждаясь супружеским согласием и уютом. Смерть Станкевича навеяла на него грустную думу. Вспомнилось, как три года в Прямухине он, Клюшников, безуспешно боролся за жизнь Любы. И вот теперь Станкевич… «Видно, его сердцу и уму мало было нашего свету, ему душно было здесь, и слабая организация не выдержала потрясений огромной души». «Жаль только, – прибавлял Клюшников, – что никто из близких сердцу его не был к нему близко – никто не сказал прости и никто не закрыл и не целовал его прекрасные глаза!» Клюшников не знал о приезде к Станкевичу Варвары: этот факт нужно было держать в тайне, и Белинский, видимо, ни одним словом не упомянул о нем в своем письме.

Другой Клюшников – Иван – был в это время в Пятигорске, здесь и застало его письмо Белинского. Придя в себя от первого удара, Клюшников написал или, как он потом говорил, выплакал стихотворение в память своего незабвенного Коли.

Его душа людской не знала злобы:
Он презирал вас –  гордые глупцы,
Ничтожества, повапленные гробы[20]

,Кумиров черни грязные жрецы!
Друг истины, природы откровений —
Любил он круг родных ему сердец,
И был ему всегда доступен гений,
И смело с ним беседовал мудрец…
И нет его –  и, может быть, могилой
Все кончилось!.. Зачем же надо мной
Ты носишься в тумане, образ милый,
Сияя кротко новой красотой?..

Откликнулся на смерть Станкевича и Кольцов, которого несколько лет назад тот ввел в большую литературу.

Кольцов написал стихотворение «Поминки», где в аллегорической форме представил друзей Станкевича, участников его кружка. «Младые друзья» пируют, веселятся, ведут мудрые разговоры, но тут в их круг вторгается «неведомый гость» – смерть…

И лучшему другу
Он руку пожал;
И глаз его черный
Огнем засверкал.
Вмиг юноша вздрогнул
И очи закрыл
И темные кудри
На грудь опустил…
Под тенью роскошной
Кудрявых берез
Гуляют, пируют
Младые друзья!
Их так же, как прежде,
Беседа шумна;
Но часто невольно
Печаль в ней видна.

По поводу этого стихотворения Кольцов заметил в письме к Белинскому: «О Станкевиче, конечно, надо бы говорить больше, но я этого сделать не сумел. По крайней мере я сделал, что мог, и сказал, как сумел; другие пусть скажут лучше».

Заключение

С переездом Белинского в Петербург и смертью Станкевича кружок фактически перестал существовать. Доскажем же в нескольких словах последующую судьбу главных его участников.

Начнем с Белинского. В Петербурге с замечательной широтой развернулась его критическая и журналистская деятельность. За тот недолгий срок, который был отпущен ему судьбой (Белинский умер от чахотки в 1848 году, всего на восемь лет пережив Станкевича), он стал, как принято говорить, властителем дум молодого – и не только молодого – поколения. Уроки Станкевича были не только усвоены, но и претворены им в оригинальную систему взглядов. Об этой преемственности писал Герцен в «Былом и думах»: «Взгляд Станкевича на художество, на поэзию и ее отношение к жизни вырос в статьях Белинского в ту новую мощную критику, в то новое воззрение на мир, на жизнь, которое поразило все мыслящее в России…»

В Петербурге Белинский часто думал о Станкевиче, о кружке, о старинной дружбе. Новый, трезвый взгляд на действительность помог Белинскому увидеть теневые стороны кружковой жизни – прекраснодушие, мечтательность; но в то же время он вполне осознал то ценное, что в ней было. «Да, Боткин, только в П<етербурге>… сознал я, что я человек и чего-нибудь да стою, только в П<етербурге> узнал я цену нашему человеческому святому кружку».