Гнезда русской культуры (кружок и семья)

Но Степан Михайлович более состоятельным соседям не завидовал, так как «ставил свое семисотлетнее дворянство выше всякого богатства и чинов». И он ни о чем так не мечтал, как о достойном продолжении рода и наследовании, упрочении семейных традиций.

Что же! Судьба оправдала большие ожидания, выполнила их с лихвой, хотя несколько иным образом, чем мог предвидеть Степан Михайлович. Спустя несколько лет после переселения в Знаменское, 20 сентября 1791 года, у него родился внук Сережа, будущий писатель Сергей Тимофеевич Аксаков… Но вначале следует сказать несколько слов о его родителях – сыне и невестке старика Аксакова.

Поскольку основной материал для этого предоставляют автобиографические произведения Сергея Тимофеевича, уточним, каким образом мы имеем право и будем на них опираться. Произведения эти хотя и автобиографические, но художественные, и поэтому, не впадая в преувеличение, нельзя утверждать, что все происходило именно так, как описано, вплоть до каждой реплики действующих лиц и каждой детали случившихся событий. Но общий смысл происходившего и духовный облик реально существовавших людей переданы писателем достаточно точно и верно. В том числе, конечно, и облик, особенности характера его родителей.

Тимофей Степанович, отец Сережи, был человеком добрым, честным и неглупым, но как-то уж слишком податливым и покорным обстоятельствам. Не он выбирал себе служебное положение и должности, но эти самые должности выбирали его, правда, при посредстве родственников и разных влиятельных лиц. Шестнадцати лет определили его на военную службу, с помощью протекции устроили ординарцем к Суворову, но когда последний уехал из Оренбургского края, Тимофей Аксаков поступил в распоряжение какого-то генерала-немца, который ни за что ни про что отколотил его палкой, «несмотря на древнее дворянство». Пришлось расстаться с военной карьерой и идти в гражданскую службу. Тимофей Степанович поступил в так называемый Верхний земский суд Уфы. Но тут встреча с Марией Николаевной Зубовой, дочерью видного уфимского чиновника, дала новое направление всей его жизни. Молодой человек влюбился – страстно, трепетно и навсегда. К его чести надо сказать, что выбор он сделал вполне самостоятельно и пошел в этом выборе до конца. Да и было ради чего.

Мария Зубова соединяла в себе редкую красоту, ум, силу характера и высокость духовных стремлений. Она любила книги, прочитывала все, что могла найти в губернском городе, вступила в переписку с известным московским издателем и литератором Н. И. Новиковым, его деятельным помощником А. Ф. Аничковым. В Уфе она стала центром небольшого кружка молодежи, и не один Тимофей Аксаков терял в ее присутствии голову, мечтая о ее благосклонном взгляде и внимании. «Все, что имело право влюбляться, было влюблено в Софью Николаевну (под этим именем выведена в «Семейной хронике» Мария Зубова. – Ю. М.), но любовью самою почтительной и безнадежной, потому что строгость ее нравов доходила до крайних размеров».

Может быть, Тимофей Степанович по скромности своих достоинств имел «право влюбляться» меньше, чем некоторые другие; но в конце концов чистосердечие и искренность его чувства были вознаграждены. В мае 1788 года Мария Николаевна стала женой Тимофея Аксакова.

Молодые зажили в собственном доме в Уфе, скромно, но с достатком (к этому времени Тимофей Степанович по протекции своего тестя получил место прокурора Верхнего земского суда). В семье господствовал дух умеренности и согласия, «вкус и забота» заменяли богатство и роскошь, а вскоре ожидание ребенка придало новый, возвышенный смысл жизни молодых. Первый ребенок – девочка, названная Парашенькой, – умерла скоропостижно еще в младенчестве. Тем больше сердечного чувства и страстного упования родителей сосредоточилось на втором ребенке – Сереженьке.

Появление внука несказанно осчастливило и старика Аксакова. Когда радостная весть из Уфы достигла Знаменского, Степан Михайлович первым делом вытащил из шкафа «родословную, взял из чернильницы перо, провел черту от кружка с именем Алексей (то есть Тимофей. – Ю. М.), сделал кружок на конце своей черты и в середине его написал «Сергей»». Так ребенок был «вписан» в родословную, а значит, и в род, занял в нем свое место. Но тем самым и род получил свой смысл и оправдание своего многовекового бытия, ибо не пресекся, не заглох, но дал новую зеленую ветвь.

Встреча Сереженьки с миром, с окружающими людьми отмечена была каким-то особенным радостным светом. «Желанный, прошеный и молёный, он не только отца и мать, но и всех обрадовал своим появлением на белый свет; даже осенний день был тепел, как летний!..»

Пользовавший Марию Николаевну врач-немец вскоре после приема родов, наблюдая царившее в доме настроение, сказал: «Какой счастливый мальчишка! как все ему рады!»

Все это, конечно, оказало влияние на становление характера будущего писателя и его литературного дара.