Гнездо

После душа Лео стало получше. Он пустил настолько горячую воду, насколько мог выдержать, и, стоя в ванной Стефани, вытирая запотевшее зеркало, разглядывал свою здоровую розовую кожу. В клинике он похудел, и пробежки тоже давали себя знать. Он себя не запускал, определенно. Вытираясь, он понял, что Стефани внизу, скорее всего, читает. Хорошо. Так было легче, чем излагать ей – своими словами – подробности аварии и ее последствия. Стефани разберется, что с этим делать; она профи, она знает, как сказать человеку, что его работу нужно подвергнуть эвтаназии – она постоянно это говорит, – и она поможет похоронить рассказ Беа.

Лео не напрягаясь мог составить список людей, начиная с Нэйтана Чаудбери, которые прямо-таки с восторгом напишут оскорбительное разоблачение о его аварии, о дрочке в машине, о бедной официантке из Бронкса, ковыляющей на одной ноге. (Они забудут сказать или как-то преуменьшат то, что он сделал ее миллионершей.) Он так и видел иллюстрации к такой статье, старую картинку, где он был изображен Королем Тараканов. Господи. Не для того он столько прошел – вынес клинику, оставался, черт возьми, чистым, защищал и старательно скрывал свои сбережения, – чтобы теперь привлечь столько ненужного внимания. Или оказаться посмешищем Нью-Йорка, чтобы на него показывали и шептались каждый раз, как он заходит в помещение, стать самой расшаренной статьей на «Гаукере». Он не мог позволить, чтобы это над ним висело, когда пытается договариваться о встречах. Стефани должна ему помочь по-быстрому все это закопать.

Когда Лео вошел в кухню, Стефани медленно листала рукопись, постоянно заглядывая на одну страницу в середине (он знал какую). Она была бледна. Она подняла на него глаза, и – о да, он помнил этот взгляд. Он подавил раздражение.

– Видишь, о чем я? Это рассказ об Арчи, – сказал он.

Стефани сидела очень тихо. Он с тревогой смотрел на нее.

– Она просто не назвала героя Арчи, но…

– Это все было на самом деле? – спросила Стефани. Лео подошел к раковине и налил себе стакан воды. – Она лишилась ступни?

– Да.

– Где она сейчас? – спросила Стефани. Она по-прежнему смотрела не на Лео, а на разложенные на столе страницы.

– Не знаю.

– Она с тобой не связывалась?

– Нет, – сказал Лео. – Ну, не совсем.

– Не совсем?

– Она несколько раз звонила, но я не ответил. Джордж обо всем позаботится. Мы заключили соглашение – очень щедрое, – и частью соглашения было прекращение контактов после подписания бумаг.

– Понимаю, – сказала Стефани. – Наверное, лучше сразу спустить на калеку Джорджа.

– Я не был посвящен в детали соглашения, Стефани. Я был в клинике. Но я должен следовать правилам, и она тоже. Это в интересах всех, в том числе ее. Если ее поймают на нарушении условий…

– Вы ей вторую ногу оторвете?

Она аккуратно сложила страницы посреди стола стопкой, разгладила помятый лист. Лео сел с ней рядом.

– Прости, – сказал он. – Я хотел тебе рассказать. Правда, хотел. Но мне тяжело об этом даже думать.

– Тебе совсем не любопытно?

– Любопытно?

– Узнать, как она. Зачем она тебе звонит. Господи, Лео, она ноги лишилась.

– Я знаю, что о ней заботятся. Знаю, что она получает лучшую помощь из возможных. Мне нельзя любопытствовать и связываться с ней.

Стефани прижала руку к животу, словно ее ударили под дых.

– Но ты бы не стал ей звонить, даже если бы было можно, да? – сказала она. – С глаз долой, из сердца вон? Выписал чек и пошел дальше?

– Я не знаю, чем бы я мог ей помочь. И да, я хочу двигаться дальше. Именно это я тут и пытаюсь делать!

– Деньги? Ты из-за этого…

– Да. Франси оплатила соглашение из траста, – сказал Лео. – Осталось немного, куда меньше, чем все рассчитывали получить, и поэтому они кружат надо мной, как гребаные стервятники. Хотят, чтобы я волшебным образом вернул то, что, как они думают, я им задолжал. Видишь, в каком я положении.

– Ты в положении?

– Как я заставлю такую сумму появиться из воздуха? У них троих в головах помутилось.

– Но у тебя голова ясная.

– По сравнению с ними? Очень даже.

– Понимаю.

Стефани встала, вынула из шкафа винный бокал, вытащила пробку из бутылки, стоявшей на столе, и налила себе почти до краев. Подумала о приложении для беременных у себя в телефоне. В первый день, когда она его открыла, она пролистала все девять месяцев и развеселилась, увидев на шестнадцатой неделе: «На этой неделе ваш ребенок – ракушка клам». Ракушка Плам[54]. Она вылила вино в раковину.

– Как ее зовут?

– Какая разница? – голос у Лео был раздраженный.

– Ты вообще спросил, как ее зовут, Лео?

Стефани не сводила с него глаз. Щеки у него были розовые после душа, влажные волосы зачесаны назад. Глаза настороженные, бегающие – уродливые на симпатичном в остальном лице.

– Матильда.

Он резко выплюнул это слово, точно было что-то незаконное в том, чтобы задержаться на каждом слоге. Его нежелание держать имя девушки во рту вывело Стефани из себя.

– Это что сейчас было?

Лео взял себя в руки и заговорил яснее:

– Ее зовут Матильда Родригес.

– И ей было девятнадцать? Подросток?

– Ну да.