Гнездо аиста

– Ну и что? В деревнях вообще все родственники, – машинально ответил он и запоздало одернул себя: «На кой черт я напомнил про эту деревню?!»

Но Зина его даже не услышала. Продолжая рассматривать дом, она с сожалением сказала:

– И, наверное, никто не догадывается, что Клим пишет пьесы.

– А то красный коврик стелили бы у его двери, – язвительно отозвался Иван и тут же прикусил язык, потому что Зина повернулась к нему и на ее коже он увидел отсветы нестерпимого внутреннего жара.

– Скажи мне, зачем мы на самом деле приехали к нему? – тихо спросила она, глядя на мужа, даже не моргая.

Ее глаза были раскрыты как-то необычайно широко, и, как ему показалось, страшно. И в этих глазах Иван ясно увидел готовность сказать ему правду, если он сам тоже раскроет сейчас свои подозрения. Он понял, что Зина действительно скажет эту самую правду, какой бы она ни была. Похолодев от ощутимой близости разрыва, Иван без натуги, весело произнес:

– Ну ты даешь, старушка! Я же говорил тебе. Хочу потрепаться о новой пьесе.

Несколько секунд она еще продолжала смотреть на него, ничего не говоря; потом знакомо сморгнула проступившую наружу решимость и безразлично сказала:

– Слушай, почему меня сегодня так коробит твой жаргон? Я ведь и сама когда-то так говорила…

Глава 16

Она внимательно проследила, как загорелая, мускулистая рука мужа уверенно стучит в дверь, за которой (Зина могла бы поклясться!) их не ждали и не хотели видеть. Именно здесь не ждали и не хотели… Ей подумалось, что, скорее всего, Иван тоже это почувствовал и потому привез ее именно сюда, чтобы все трое оказались на самой грани, где все обнажается само собой.

Жену Клима она в расчет не принимала. Нет, Зина все время помнила и о ней, и о том, что сейчас увидит ту самую «лягушку», которой Клим так стыдился и которую так жалел. Но эта женщина была своей болезнью застрахована от той грани, той боли, на которую Иван бросал их, как на колья. И бросался сам…

Зина ничуть не завидовала этой ватной защищенности Маши. Нечему было завидовать. Но стоило ей взглянуть на Ивана, ей сразу становилось страшно от того, что он так быстро все понял. Зина по глазам видела, что понял, хоть он и продолжал застить ей взгляд улыбками.

И еще она видела, как он боится получить подтверждение тому, что его боль на самом деле не бесплотна, а крепка – крепче некуда. Как тот самый кол, который если уж прошьет насквозь, то назад не вытащишь без того, чтобы кровь не хлынула фонтаном.

«Что же мне делать?» – вся сжавшись, будто Иван мог ударить, она смотрела на его красивую руку, наносившую удары двери в мягкой обивке. Они выходили полными глухого отчаяния, словно он кричал в подушку: «Скажи мне! Нет, не говори!» Зина и сама готова была тащить сквозь себя это острие молчания сколько угодно, ведь никто из них троих еще не закалился от боли настолько, чтобы вынести правду.

Когда дверь, наконец, открылась, Зина поняла, что не ошиблась – их действительно не ждали. На лице Клима выразился такой ужас, будто он увидел на пороге саму Смерть с косой. Однажды Зина встретила такую старушку. Она неторопливо шла по центральному проспекту города, и длинная старая коса мерно покачивалась у нее на плече, поблескивая лезвием. Никто не обращал на старушку внимания, хотя зрелище было нерядовым. И Зине тогда пришло в голову, что, может, Смерть так и ходит среди живых, но увидеть ее может лишь тот, кому она подает знак…

– У вас звонок не работает, – буркнул Иван вместо приветствия.

– Я знаю, – сказал Клим. – Уже давно… Маша пугается резких звуков.

Слегка стушевавшись, Иван уже мягче спросил:

– А стука?

– Боюсь, что такого тоже испугалась. Проходите же… Извините, я… Я почему-то растерялся, – он виновато рассмеялся. – Не ожидал вас увидеть.

Шагнув первым, Иван неопределенно заметил:

– Я думаю…

– К нам редко приходят гости…

– Тогда вы должны особенно тепло нас встретить!

– Да, конечно, – неуверенно подтвердил Клим. – Сейчас я чайник поставлю.

Он повернулся к Зине, которая все еще молча стояла у двери, и глаза его пронзительно крикнули: «Зачем?!»

– Я говорила, что не стоит ехать без приглашения, – покраснев под его взглядом, оправдалась она. – Мы не так близко знакомы.

– Куда уж ближе? – отозвался Иван из комнаты, куда Клим пригласил его жестом. – Можно сказать, производим на свет дитя… совместными усилиями.

Нервным жестом утерев губы, Клим быстро спросил:

– Какое дитя?

– А что, могут быть варианты? – высунувшись в коридор, Иван заинтересованно оглядел обоих.

«Он заводится, – со страхом подумала Зина. – Он не позволит своей злости утихнуть…»

Не дождавшись ответа, Иван закончил:

– Вообще-то я имел в виду спектакль. А вы что?

Из кухни, неловко продвигаясь бочком, выбежала уже знакомая Зине собачка. Видимо, она еще не чувствовала себя здесь хозяйкой и только приучалась встречать гостей у порога. Зина едва удержалась, чтобы не крикнуть ей: «Эй, привет!»

– Как ее зовут? – спросила она, погладив лохматую жесткую шерсть.

– Это он, – поправил Клим. – Я назвал его Кузей. У нас в деревне жил песик Кузя.