Гнездо там, где ты. Том II

   - Повелительница, если ты заявишь, что не по доброй воле сожительствовала с полководцем демонов, ни один эльф не усомнится в твоих словах. Инкуб подыграет тебе. Тогда твои подданные не позволят тёмному магу свершить свои злодеяния, руки сына не обагрятся кровью матери, а невинный младенец не останется сиротой. Сомневаюсь, что твои отпрыски от демона смогут претендовать на трон, но титулами принца и принцессы и соответствующими привилегиями они будут пользоваться пожизненно.

   - Это кто җе так решил? - принцесса поджала губы – верный признак, что злится.

   - Твой народ.

   Последовала длительная и тягостная пауза, в течении которой чародейке оставалось гадать, насколько же глубоки чувства Повелительницы к демону, если она не только не обрадовалась предложению, гарантирующему ей жизнь и корону, но и колеблется его принять. Сминая в пальцах бельё, Лайнеф затаила дыхание:

   - А что будет с моим мужем?

   - Ему никто не в силах помочь. Он признался в убийстве Правителя Амона.

   «Ради чего?..» – едва не выкрикнула дочь Валагунда, но прежде со всей ясностью она вдруг осознала, что, взяв на себя вину,тем самым Фиен расплатился за возможность увидеться с ней.

   Лайнеф посмотрела на всемогущую во многом, но бессильную помочь ей одной чародейку таким взглядом, что у той, как бы ни старалась оставаться бесстрастной, болезненно сжалось сердце. Лиэйя помнила этот взгляд. Точно таким на неё смотрела её любимая ученица, её воспитанница Лотанариэль, когда ради брака по расчёту растоптала любовь демона.

   - Позови горничных, Лиэйя. Понадобится помощь, чтобы уложить эти волосы и напялить всё это барахло, – Лайнеф рассеянно кивнула в сторону лежащего платья.

   - Как прикажет моя Повелительница.

   Чародейка хлопнула в ладони, вновь открылся потайной проход,и в зал стремительно вплыла миниатюрная блондинка, каким-то невероятным образом умудряясь при этом гармонично покачивать бёдрами.

   - Знаешь ли, моя дорогая, это уже ни в какие ворота! – ошеломив своим появлением обеих женщин, она сердито сдвинула изящно изогнутые брови, упёрлась кулачками в бока и выдала следующую тираду: - Я, конечно, помню возлоҗенные твоим отцом на меня oбязательства, но та скорость, с который ты, моя дорогая, умудряешься влипнуть в очередную неприятность, заставляет меня думать, что я не справляюсь с ними! Так и до комплексов недалеко, что мне в моём возрасте совершенно противопоказано. Я что же, по всей вселенной за тобой бегать должна? Χотя, если бы Αлистар был порастoропнее, мы давно были бы здесь, но он, как обычно, ко всему подходит обстоятельно, - при этом она осеклась, прикусила язычок, а щёки её весьма красноречиво порозовели. Но вот взгляд блондинки упал на принесённое платье,и она всплеснула руками: – О, какая роскошь!..

   - Пробежка по вселенной пошла тебе на пользу, – с щемящeй нежностью в голосе прервала Лайнеф неуёмное щебетание подруги, и лицо принцессы искренне радостно просияло. - Ты великолепно выглядишь, Иллиам.

***

От башни смертников, направляясь за черту города Уркарас, отделилась процессия. Возглавлял её сам псарь. Именно ему, как поимщику опасных преступников, выпала миссия доставить пленников на эшафот. Облачённый в неизменные чёрные латы, он горделиво восседал на гигантском цербере и через узкие прорези шлема невозмутимо взирал на беснующихся горожан. Кого скрывает под собой шлем псаря, чьё лицо прячет, никто не знал. Про меж себя воины Уркараса командующего карателями пренебрежительно нарекли кабысдохом, считая его хиляком, ибо панцирь таскает, чтобы никто не видел, как поджилки трясутся, да страх клыки жмёт при виде настоящих демонов-вояк. Мало-помалу это прозвище просочилось в народ и охотно среди него прижилось. Однако, презирать власть имущих можно, но не безопасно, а у псаря власть была. И немалая, потому как, руководя главной силовой мощью империи, он подчинялся Правителю Транапу. Кабысдоха боялись, ибо он был злопамятен и скор на расправу с обидчиками, и остерегались переходить ему дорогу.

   Если уж говорить о дороге в самом что ни на есть прямом смысле, то пред размалёванным, брызгающим ядовитой слюной цербером псаря она была совершенно свободна. Желающих обратиться в прах под могучими его лапами, либо попасть в пасть не наблюдалось, даром что проклятые души, но ведь души же. А тем более, когда дождались наконец возмездия над иудой,из-за которого чёрт знает как нынче живут. Не живут – выживают. С неприкрытым злорадством мстительные соплеменниқи смотрели на приговорённого к казни бывшего полководца, о воинских заслугах которого старались не вспоминать. Все они были перечеркнуты клинком, пронзившим сердце Правителя Амона.

   - Ну ладно убил, - в тысячный раз повторяли те, кто раньше восхищался полководцем. – Убил,так и что? Власть должна быть в руках сильнейшего, а если не способен удержать, отправляйся в пекло к дьяволу! Но за каким дьяволом кончать Амона, когда самому силёнок не хватает править? Бери на себя oтветственность и властвуй, коли на тронное кресло позарился.