Гобелен (СИ)

Локи взглянул в стальную лицевую панель с пылающими голубыми глазами. Цвет был отчаянно голубым, почти таким же голубым, как и Тессеракт, и он лился сквозь круги на груди и руках смертного. Он хотел пробежаться пальцами по этим ярким голубым пятнам, хотел узнать, скрывают ли они в себе силу, могущество, которое могло переворачивать, направлять и двигать. Защити бога от его мучителей, вспыхнула в его разуме предательская мысль. Но скованные руки оставались упорно неподвижными, только ладони болезненно сжались в кулаки, а в тонкую кожу впились ногти.

Он отвернулся.

- Так, ладно. Идем, - мужчина потянул Локи за наручники. - Отправимся на встречу к волшебнику.

- Я понял отсылку! - воскликнул солдат.

***

Пока квинджет взлетал, Локи краем глаза наблюдал за парой. У одного из них, в красном металлическом костюме, уже имелись подозрения относительно его намерений, и он искоса на него поглядывал. Он был настороженным, подозрительным. Не о нем ли говорил Бартон, как об одном из самых умных людей в Мидгарде?

Тогда ему придется убить его первым.

Вспыхнула молния, и самолет качнуло внезапным порывом ветра, Локи кинул взгляд на небо сквозь лобовое стекло квинджета.

- Что с тобой? - поддразнил солдат. - Испугался молний?

- Я не в восторге от того, что за ними последует, - невозмутимо ответил Локи.

Спустя миг квинджет мотнуло в сторону, а выше в небе высветился контур облаков. Локи проследил, как человек в красной броне открыл грузовую дверь, в то время как его товарищ по оружию спорил с его спиной. И Локи вздрогнул, вцепившись в удерживающие его ремни, когда на трап обрушилась вся тяжесть Тора.

Тор ударил Мьёльниром одетого в броню Мидгардца и, прежде чем смертные успели ответить ударом на удар, прежде чем Локи успел набросить на себя иллюзию и сбежать, Тор сорвал с Локи путы, схватил за горло и швырнул в люк.

Вниз, вниз, прямиком к Мидгарду, к самой земле. Локи падал, его окружало темное ночное небо, оно душило его, и он смеялся. Он смеялся и смеялся, пока Тор не схватил его руку и не замедлил их падение.

И Локи уставился на незнакомые пальцы, вонзившиеся в его руку - твердые и упертые, никогда не слушающие, никогда не видящие, всегда ставившие Локи на место, всегда более могущественные, чем Локи, и бог увидел красный цвет. Он увидел красный, и зеленый, и золотой - такие красочные, болезненные воспоминания о том, что напоминало отголоски той его жизни, какой она на самом деле была. И Локи почувствовал неясные очертания присутствия Иного, глядя на Тора и раздумывая, всего лишь миг, доставит ли их хозяину удовольствие обладание вторым подконтрольным богом, и этого хватило сполна.

Горло захлестнуло горечью, и Локи пнул Тора, вырываясь из хватки Громовержца. Не обращая внимания на удивленный окрик Тора, юркий бог крепко прижал колени к груди и понесся к земле ускоряясь все больше и больше. Он, крепко сдавливая руки и ноги вместе и прорезая ветер, как отравленный дротик, позволил сейду увеличить свою массу, пока гравитация не смогла доделать все остальное.

Ветер болезненно стегал его по лбу и щекам черными прядями, и Локи сильнее прижал к груди подбородок. Где-то в отдалении он услышал безумные крики Тора и жужжание Мьёльнира, тот пытался поймать Локи, но Трикстер имел преимущество в скорости, неожиданности и магии. Ему показалось, что он даже услышал отдаленный рев репульсоров - мощных устройств, которые делали так, чтобы смертный человек летал, но все, что он мог различить - это чернота, земля и рев ветра.

Так досадно.

Ему хотелось бы узнать, что движет тем странным смертным человеком. Что заставляет его изобретать, создавать и вдыхать жизнь в конструкции вроде той, что он носит на себе.

И так же быстро, как странная мысль пришла к Локи, она выскользнула из его разума - земля, темное пятно среди темного неба, приближалась все быстрее и быстрее.

Неудача была блаженством, надеющимся зверем, запрятанным глубоко в груди, и все, что он мог делать - это удерживать сердцебиение равномерным, продолжать прятать свои мысли от прощупывающего влияния Иного, как бы тот в самый последний миг не стал бороться, пытаясь забрать у него контроль и с помощью сейда Локи замедлить его падение. Он и так уже снова и снова предавал себя, уступая требованиям Безумного Титана, отпуская все, что считал неприкосновенным ради всего лишь одного мига без боли, ради еще одного дня жизни.

Он - не чья-то игрушка, не оружие или подарок на память… он - ничто, мазок на холсте вселенной, которому не стоило существовать, ничем он и станет.

Локи достал свой любимый кинжал, который Один подарил ему на его первый праздник жертвы, — орнамент на рукояти сделан мастерами гномов, — и аккуратно разместил его кончик между двумя ребрами, над сердцем, крепко-накрепко обхватил рукоятку руками, и в тот же миг в его сознании яркой горячей яростью взорвались темно-синие иглы, и на периферии зрения Локи внезапный гнев Иного разлился неистовым пурпуром.