Гобелен (СИ)

А пересмотрев еще несколько нитей, Локи сообразил, что только Фригга была причиной продолжения его существования. И он ненавидел ее за это, как подросток ненавидит мир, ненавидел, что она не может просто принять его судьбу и отпустить его. Ненавидел за то, что она опутала его этими нитями, чтобы оставить его живым, когда все, что он хотел - это уснуть, уснуть там, где Танос никогда вновь не сможет его найти.

И Тор ему никогда не верил. Тор - болван, который устроил весь этот переполох со своим провалившимся вторжением в Ётунхейм, со своим высокомерным и недооценивающим обращением с Локи - однако ни в одной из тех нитей, в которых он побывал, Тор никогда не верил ему. Никогда не верил, что это Безумный Титан заставил Локи. И даже хуже, если он и верил Локи, то только потому, что Тор доверял кому-то другому, а этот кто-то поверил ему. Но никогда самому Локи, никогда одним только словам Локи.

Ужасно, что даже после более чем тысячи лет Тор так и не узнал его настолько, чтобы не сомневаться в намерениях Локи, когда он устроил вторжение Читаури в Мидгард так, чтобы оно провалилось, чтобы выглядело, будто он жаждет трона… но что насчет тех прядей, в которых Локи прямым текстом рассказывал Тору, что Танос его пытал, а этот олух не обращал на его слова никакого внимания? Все равно отвозил его, с кляпом во рту и со скованными рукам, обратно в Асгард.

Это была постоянная, наблюдать которую - больно и унизительно, наблюдать, как Тор снова и снова не верит ему, никогда не верит. Однако верил этот странный смертный - в большинстве нитей, чем Локи смог бы припомнить. И много-много раз смертный, известный как Железный Человек, защищал Локи, сражался против Тора, против своих собственных человеческих друзей. Сражался против всех. Ради него.

И когда, побывав в таких прядях, Локи просыпался на следующее утро, он никак не мог решить, что было хуже: что Тор не верил ему, называл его Богом Лжи (лжи, думал Локи, когда он лгал лишь, чтобы спасти Тора) или что жалкий человек с интеллектом выше среднего и в причудливой броне знал Локи куда лучше, чем его собственная, так называемая, семья.

По утрам, когда Фригга заходила к нему, чтобы спросить о последних нитях, Локи едва не называл ее матерью.

Едва.

Заключение в ослепительно белом подземелье тоже было постоянной, предусмотренной почти в каждой нити, в которой Локи возвращался в Асгард. Иногда Один отправлял его обратно в Мидгард, чтобы он отбывал свой приговор там. Иногда его передавали в Ётунхейм, чтобы монстры сами наказывали его за преступления против их мира, наказывали до тех пор, пока не убьют.

Что они, к сожалению, не делали.

Нити были немного похожи на Иггдрасиль: каждая простиралась прочь от главной тропы, словно была тончайшей веточкой, которая могла бы вырасти в новую ветвь, если бы для гобелена не выбрали другую нить. Те, что потолще, вплетались в общий рисунок; а более тонкие, по которым путешествовал Локи, были отвергнуты. Однажды он видел нить, которая не была избрана для шитья - тонкая материя, почернев, рассыпалась в его пальцах и оставила бога похолодевшим изнутри.

А дальше возникало все меньше и меньше прядей, в которых Локи отталкивался от момента прибытия в Мидгард. Такое впечатление, словно его решения заодно укрепили и тропинки, усилили нить, по которой он сейчас шел по судьбе; соединяя пряди друг с другом в более сильное волокно, он словно толкал самого себя вперед.

Но нити всколыхнулись, и сквозь них проступил другой узор - это сны Локи переплетались с иными судьбами, которых никогда не существовало, едва различимые - он их и не заметил поначалу.

Первое время Локи думал, что это дело рук Фригги, что это она как-то управляет нитями, чтобы Локи видел лишь те из них, которые она хочет, чтобы он видел, однако в этом не было никакого смысла. Ради чего Фригге возиться с каким-то мидгардским смертным, чей век так короток, и в сравнении с которым Локи уже прожил сотни жизней?

И все же он был там, снова и снова: непочтительный и раздражающий, а раскрыв маленький секрет связанной камнем души бога, делающий все возможное и невозможное, чтобы помешать Локи умереть. В бесчисленных повторениях Старк довольно рано выяснял, что Локи находится под ярмом Иного, и успевал остановить разрушения на борту Хеликерриера.

В одной из нитей, которую видел Локи, смертный появлялся в Германии и тотчас заряжал в грудь Локи репульсорным выстрелом, удар от которого был так силен, что бог проехался по тротуару как пущенный по воде камень, прежде чем его голова встретилась с твердой каменной стеной. Сотрясение Локи было таким всеобъемлющим, он помнил, что его не отпускало ощущение, будто голова вот-вот взорвется от малейшего движения, однако от него в разуме бога стало так тихо, что Локи-из-той-нити начал смеяться почти сразу же, как только пришел в себя, смеяться, несмотря на крупные соленые слезы, катившиеся по его щекам вниз. Странный смертный подошел к нему и поднял свою лицевую панель, а затем осторожно помог богу встать на ноги.