Год 1976, Незаметный разворот

Самолет Гейдриха Ме-110 как ни в чем не бывало приземлился на аэродроме, примыкающем к «Вольфшанце» с восточной стороны, в тот самый час, когда солнце уже взошло, но его лучи еще не успели разогнать по углам тучи голодных, а потому очень настырных лесных комаров. Причина такого обыденного возвращения была проста. Ночью один из «Святогоров» самым обычным способом, без всяких порталов, перелетел с «Неумолимого» в Белосток. Он нес компоненты планшета, посредством которого через Врата предполагалось работать со сканирующей сетью семьдесят шестого года, бригаду монтажниц из обученных рабочих остроухих и, в качестве довеска, Рейнхарда Гейдриха. Его «сто десятый», оставленный на аэродроме Белостока, не требовалось даже дозаправлять, так что с первыми проблесками рассвета он вылетел в «Вольфшанце», докладывать об успехе своей миссии. Впрочем, еще неясно, для кого это будет успех, а для кого совсем наоборот.

Гейдрих, в силу своего положения одного из самых высокопоставленных нацистских главарей, а также любимца фюрера, имел право посещать его ставку в любое время, причем не то что без предварительного вызова, но даже и без уведомления. Раз прилетел, значит, так надо. Естественно, о прибытии наци номер четыре тут же доложили Гитлеру, который как раз собирался гулять с собакой, и тот, отложив все прочие дела, немедленно затребовал нежданного визитера к себе. В последнее время маленький злобный человечек, несмешной клоун с короткой щеточкой усиков и косой челкой, совершенно извелся: плохо спал, мало ел и все время спрашивал, не вернулся ли после выполнения особо важного поручения его лучший ученик.

Война пошла такая, что в самое ближайшее время (ну, может быть, в перспективе года-двух) Германию ждал разгром в войне на истощение против Советской России, ибо главная ставка на опережение в развертывании оказалась бита из-за грубого постороннего вмешательства. Из семнадцати панцердивизий, имевшихся в строю на момент начала борьбы с Советами, восемь оказались уничтожены с утратой всей материальной части, а восемь дивизий из девяти оставшихся находились там, где применить их не было никакой возможности из-за случившейся локальной версии Всемирного потопа. По оценкам специалистов, к нормальному состоянию местность на Московском направлении вернется не ранее, чем к началу следующего лета. А это, по оценкам Гальдера, была катастрофа, ибо перенос основного удара на северное или южное направление даже в случае успеха не мог решить основную задачу кампании на Восточном фронте - захват Москвы и капитуляцию Советского Союза.

В таких условиях большевики получили возможность беспрепятственно подтянуть на театр боевых действий остатки своих кадровых войск из глубины необъятной страны, а также возможность не спеша завершить мобилизацию контингентов первой очереди. Правда, господа германские генералы пока не подозревали, что вполне проходимой не только для пехоты и кавалерии, но и для танков, местность на Московском направлении сможет сделать русская зима с ее трескучими сорокаградусными морозами. И даже если им об этом сообщить, то такое знание для них окажется бесполезным, ибо они посчитают эти сведения занимательными враками в стиле барона Мюнхгаузена. Но это уже их проблемы, так как к тому моменту свои задачи на этой территории будут решать уже советские генералы.

Тем временем Гейдрих шагал в сторону бункера Гитлера, осматриваясь по сторонам, будто здесь впервые, и думал, что головорезам Серегина это главное убежище Гитлера будет на один зуб. Как это бывает, он уже видел во время операции в Ваасе. Вот только что был генерал Маннергейм и при нем много понимающие господа сенаторы - и вот их уже нет, а есть груда битого кирпича и дикого камня, ставшая стихийной братской могилой. К тому же все эти рубежи безопасности, заграждения из колючей проволоки, пулеметные доты и бронеколпаки предназначены для отражения наземного вторжения, и станут бесполезны, когда десант с летающих кораблей высадится прямо в центр «Волчьего Логова». Сопротивление тогда будет совершенно бессмысленным и продлится очень недолго. Единственный вывод, какой можно сделать из этого обстоятельства: герру Серегину пока зачем-то нужно существование Адольфа Гитлера, и как только эта нужда отпадет, фюрер германской нации распростится с жизнью так же легко, как куренок, которому на мясницкой колоде отрубили голову. Когда дело касается разных кровожадных придурков, Специальный Агент Господа суров и несентиментален, и, не моргнув глазом, может приказать посадить пленного врага на кол. Гейдриху известно, что такие прецеденты уже были.

И вот они встретились: Адольф Гитлер и его лучший ученик, сходивший туда и вернувшийся обратно.

- Мой фюрер, - с порога заявил Гейдрих, едва успев вскинуть руку в традиционном нацистском приветствии, - я встретился с тем, к кому вы меня посылали, и принес вам его ответ на ваши предложения.

- Говори, мой мальчик, говори! - воскликнул Гитлер. - Я тебя внимательно слушаю.