Год 1976, Незаметный разворот

- Для начала плохая новость, - ответил его Гейдрих, - при встрече герр Серегин с порога обозвал нас, сторонников национал-социалистической идеи, отродьями Сатаны и заявил, что не собирается делить с нами мир. При этом в его внешности вполне явственно проявились признаки принадлежности к сословию младших архангелов: нимб, призрачные крылья и специальный плащ, как на иконах, где изображены святые русской ортодоксальной церкви. Хорошая новость заключается в том, что герр Серегин ведет войну не против Германии и немецкого народа, а лишь со сторонниками древнееврейской идеи богоизбранного исключительного народа, самой судьбой предназначенного к власти над миром. Он говорит что евреи много раз были биты смертным боем как раз за то, что отрицали равенство всех племен перед ликом Творца и считали настоящими людьми только себя. Идея эта очень древняя и происходит из времен каменных топоров и людей, одетых в рваные шкуры, и с развитием цивилизации почти все народы от нее отказались, а евреи не смогли. Потом драный плащ, снятый с мертвого раввина, стали примерять на себя самые разные народы, но одни стеснялись говорить об этом вслух, другие же, как мы, открыто пошли по этому пути. Господь будет лупить смертным боем любого, кто только посмеет подумать о подобном, и сейчас главные мальчики для такого битья - это мы. Вот чем эта война заканчивалась в Основном Потоке - то есть в тех мирах, где течение исторического процесса не искажалось посторонними вмешательствами...

Гейдрих расстегнул толстую папку-бювар и достал оттуда репродукцию с расцвеченной фотографии «Егоров и Кантария водружают знамя Победы над куполом Рейхстага». Гитлер машинально взял эту бумагу и уставился на нее будто кролик на удава.

- Что это, мой мальчик?! - воскликнул он голосом сраженного в самое сердце.

- Это, - ответил Гейдрих, - май сорок пятого года, последние дни нашего Рейха. После четырех лет тяжелейшей войны русские взяли Берлин штурмом, и водружают над его развалинами алое знамя своей победы. Там мы сумели дойти до ближних подступов к Петербургу, Москве, Воронежу, Сталинграду, и почти дорвались до кавказской нефти, а потом русские опомнились, собрались с силами, расстреляли дураков и предателей в своем генералитете и выперли нас обратно в Европу, закончив войну на территории Рейха. В ходе той войны погибло двадцать семь миллионов русских и десять миллионов немцев. Солдат в боях с обеих сторон полегло примерно поровну, по семь-восемь миллионов. Остальные жертвы той войны в Германии были гражданскими лицами, убитыми в ходе ковровых англо-американских бомбардировок, а в Советской России - военнопленными, расстрелянными, замученными и заморенными голодом в лагерях, а также гражданскими лицами, убитыми нашими карательными органами как представители расово неполноценного народа. Именно пепел этих бесцельно и бессмысленно погибших женщин, детей и стариков стучит в сердце герра Серегина и гонит его на битву, исходом которой может быть только наша гибель. Он и так невероятно могуч, а Благородная Ярость, вызванная нашим походом на восток за рабами и поместьями, придает ему дополнительных сил, и все местные русские, которые вступают с ним в контакт, заражаются от него этим чувством. Мой фюрер, месяц назад мы разворошили осиное гнездо, попутно разозлив Всемогущего Творца, и последствия этого поступка не заставят себя долго ждать...

Гитлер подошел к столику, на котором стоял неизменный графин с родниковой водой. Тихая, как мышка, секретарша без всяких просьб налила ему полный стакан, после чего фюрер германского народа крупными глотками жадно пил ледяную жидкость, как будто это была последняя вода в его жизни. Гейдрих обратил внимание и на шаркающую походку, и на трясущуюся руку, которая едва удерживала стакан богемского стекла. Он подумал, что сейчас он сам зачитал своему учителю смертный приговор, вынесенный посланцем Всемогущего Творца.

- Мой мальчик... - сказал фюрер германской нации, закончив пить и снова повернувшись к своему любимому ученику, - то, что ты сейчас сделал, было очень жестоко. Но, по крайне мере, ты сказал мне правду прямо в глаза, а не как все эти прихвостни и лизоблюды вроде Кейтеля, которые боятся говорить мне правду и утаивают самые важные, хоть и неприятные новости. Я знаю, что чуть раньше, или чуть позже всем нам суждено умереть, и этот факт не приводит меня в отчаяние. Гораздо хуже то, что суждено умереть нашей национал-социалистической идее, и тысячелетний Рейх никогда не воздвигнется над этим бренным миром...

- Тысячелетний Рейх, мой фюрер, непременно будет, не может не быть, ибо таков цвет этого времени, - убежденно возразил Гейдрих. - Только на его красном знамени будут начертаны другие символы и лозунги. Так говорит тот, кто исполняет волю самого Творца.

- Так все же, мой мальчик, - воскликнул Гитлер, - кто он такой, этот наш таинственный враг? Или он не раскрыл тебе этой тайны?