Год благодати

Все девушки одновременно смотрят на Кирстен.

– Ну, чего ты ждешь? – рявкает она, глядя на меня.

Подобрав с земли большой кусок бересты, я зачерпываю из-под дерева золу и несу ее в отхожее место. Смрад невыносим – по стенам здесь размазан кал. Высыпав золу, я возвращаюсь к дереву за второй порцией и замечаю в кострище почернелый камень. На нем вроде бы выбиты буквы.

– Смотрите, – говорю я. – Возможно, это послание, адресованное нам.

Я пытаюсь носком ботинка счистить с надписи сажу, но только поднимаю в воздух облако золы.

– Ты что, хочешь нас убить? – говорит Кирстен, обмахиваясь рукой. – Достань воды и облей камень. – Она кивает в сторону колодца.

Мне хочется отказаться – из принципа, чтобы не создавать прецедент. Но в то же время надо что-то делать, а не стоять, как стадо тупых овец.

Гертруда подходит к колодцу вслед за мной.

– Умно, – замечает она, помогая мне вытягивать из колодца тяжелое ведро. – Если ты и дальше будешь делать полезные дела, то, возможно, вернешь себе их благосклонность.

И стены колодца, и веревка, и ведро покрывают крохотные зеленые водоросли. Возможно, дело в том, что я не отошла от дороги, но мне кажется, что в этом есть что-то странное, противоестественное. Яркая зелень на желто – коричне – вых камнях.

– А ну, живее! – звучит резкий голос Кирстен.

Я несу ведро к дереву, стараясь не слишком расплескивать воду. Кирстен выхватывает его из моей руки и обливает камень. Проступает выбитая на нем надпись.

Обрати очи к Богу.

Меня начинает знобить. Точно такая же надпись есть на табличке на городской площади, и прямо над нею установлена виселица, дабы в последний миг, когда казненного душит петля, он видел эти слова. Это всегда казалось мне невероятно жестоким – ведь, если тебя душит петля, как ты можешь смотреть по сторонам?

Девушки окружают камень, чтобы рассмотреть его поближе. Зачем здесь эта надпись? Я случайно поднимаю взгляд, в это время облако, закрывавшее предвечернее солнце, уходит в сторону, и его лучи освещают какие-то штуки, привязанные к узловатым ветвям дерева.

Хелен показывает на них пальцем, но, похоже, не может подобрать слова.

Я не сразу понимаю, что к чему, но потом до меня доходит – к дереву привязаны части тел: пальцы рук и ног, уши, а также разноцветные косы.

Все отступают назад, одна Кирстен подходит ближе.

– Это древо наказаний, – говорит она и касается рукой шершавой коры. – Такое же, как у нас на площади, только настоящее.

Бекка начинает ходить туда-сюда.

– Я всегда думала, что девушки возвращаются без пальцев потому, что отдают их беззаконникам в обмен на еду, а не потому, что их наказали…

– Зачем им отдавать что-то в обмен на еду, глупая? – говорит Тамара, глядя на тачки с припасами. – Ведь у нас ее полно.

– Однако они возвращаются отощавшими от голода. – Люси обхватывает руками свое тело.

– Не драматизируй, – раздраженно замечает Марта. – Если у нас закончатся припасы, мы всегда сможем насобирать каштанов.

– Только не в этом лесу. – Элли быстро-быстро мотает головой, глядя на окружающий нас лес. – Я слыхала, что все здешние животные бешеные.

– Животные, говоришь? – Дженна смеется. – А как насчет призраков? Мы все про них слышали. Если пойти в этот лес, назад уже не вернешься.

Следует гробовое молчание. Девушки устремляют друг на друга подозрительные взгляды, затем их охватывает паника, они бросаются к воротам и начинают сдергивать с тачек все подряд.

– Я слышала, что именно так это и начинается, – говорит Гертруда.

– Начинается что? – спрашиваю я.

– Раздор. Война друг с другом.

Я смотрю ей в глаза и понимаю: она тоже чувствует опасность.

Я жду, чтобы Кирстен положила этому конец, но она просто стоит столбом, и на лице ее играет улыбка. Можно подумать, ей хочется, чтобы наступил хаос.

Взяв себя в руки, я подхожу к остальным и говорю:

– Мы должны сохранять спокойствие, – но никто не реагирует. В меня врезаются две девушки, дерущиеся из-за мешка припасов; мешковина лопается, и наружу сыплются каштаны. Все, отталкивая друг друга, начинают лихорадочно их собирать. Взобравшись на пустую тачку, я кричу:

– Только посмотрите на себя! Вы ведете себя, как свора бродячих собак!

Они устремляют на меня взгляды, полные злобы, но теперь я хотя бы завладела их вниманием.

– Нам нужно сделать только одно – пересчитать имеющиеся у нас припасы. И распределить их равномерно, чтобы хватило на весь год. Нам надо научиться доверять друг другу, иначе не выжить.

– Доверять тебе? – Тамара язвительно смеется. – Ну, не забавно ли? Это нам говорит та, что украла мужа Кирстен.

Я открываю рот, чтобы объясниться, но тут вперед выходит Кирстен.