Год благодати

Желая стереть с лица его вонючую слюну, я протягиваю руку, чтобы взять горсть палых листьев, и мои пальцы касаются чего-то холодного и влажного. Я подношу находку к глазам, вижу остатки куска свежего мяса и, не раздумывая, засовываю их в рот. Давясь и жуя, я испытываю одновременно и отвращение, и благодарность за это маленькое чудо. Откуда же свалились куски мяса, отвлекшие от меня медведя? – думаю я, глядя на верхушки деревьев. И тут слышу удаляющиеся шаги.

– Ханс, это ты? – шепчу я.

Но ответа нет, и шаги продолжают удаляться.

Глава 36

Едва приходит холодный серый рассвет, я упираюсь руками в мерзлую землю, чтобы встать и тут замечаю вокруг себя белесые пятна.

Может быть, это снег? Я уже несколько дней чувствовала приближение снега. Но нет, это не похоже на снег, не похоже ни формой, ни цветом – кремовым с розовыми крапинками. Это бобы. Когда я наклоняюсь, чтобы собрать их, на землю сыплются все новые и новые.

Откуда они здесь? Вероятно, их вместе с мясом бросил Ханс? Но тут из моего плаща выпадает еще один боб.

Засунув пальцы в прореху, образовавшуюся от медвежьих когтей, я нащупываю какие-то маленькие твердые частицы и, осторожно распоров подкладку плаща у подола и отогнув ее, вижу, что в него вшиты семена. Их тут сотни.

Бобы, тыквенные семечки, семена помидоров и еще какие-то, которых я не знаю.

– Джун, – шепчу я, и у меня перехватывает дыхание. Сестре пришлось долго трудиться над пошивом плаща, но откуда ей было знать, что мне могут понадобиться семена? Разве что в ее год благодати с нею случилось нечто подобное… Я плачу, слезы текут по моим щекам, и мне так хочется увидеть и Джун, и всех их – матушку, отца, Клару, Пенни, Айви… даже Майкла. Хочется поблагодарить за все, извиниться перед ними, но, чтобы сделать это, я должна выжить.

Последние недели на душе было очень тяжело, но не теперь. Несмотря на пасмурную погоду, холод, кусающий мое тело, и пустоту в желудке, я вижу проблеск надежды.

Я взбираюсь на вершину холма. Джун – теперь я это вспоминаю – сказала, что пришила к плащу четыре разных слоя подкладки, по одному на каждое время года, но я посажу все семена. Ведь до следующего времени года я могу не дожить.

Я почти ничего не знаю об огородах – только пару вещей из рассказов Джун – но помню песенку, которой она учила Клару и Пенни. И движения рук, которыми сопровождались ее слова. Конечно, все это глупо, но мое лицо расплывается в улыбке. «Копии, опусти, присыпь землей… поливай, расти и ешь с семьей». Я задираю голову, смотрю на небо, желая, чтобы выглянуло солнце и подало знак, что все будет хорошо, но вместо этого мне в глаза сыпется что-то холодное. Меня пробирает дрожь.

– Снег, – произношу я, и у меня падает сердце.

Дома я бы ужасно обрадовалась первому снегу. Мы с Майклом, бывало, целыми днями строили снежные крепости, засовывали снег друг другу за шиворот и приходили домой только в сумерки, чувствуя, что пальцы у нас онемели от мороза. Потом я отогревалась у камина, попивая сидр с пряностями, мало-помалу, слой за слоем снимая с себя зимние одежки и слушая, как стучат матушкины вязальные спицы, а Клара и Пенни, ни о чем не беспокоясь, по очереди читают вслух главу очередной книжки.

Я зажмуриваюсь, пытаясь выкинуть из головы эти воспоминания, но я так слаба, что не могу справиться даже с собственными мыслями. Мне нужно, чтобы мой огород выжил.

Вытерев слезы, я пытаюсь копнуть мерзлую почву пальцами, но она стала совсем твердой. Любой здравомыслящий человек подождал бы до весны, но я не могу себе этого позволить.

Я трачу весь день и последние свои силы, копая землю с помощью палок и острых камней, так что к вечеру у меня ноет все тело. А когда начинается закат, холод пробирает меня до костей. Мне хочется лечь на землю, свернуться калачиком и закрыть глаза, но я понимаю – если лягу сейчас, мне уже не встать, я просто умру на этом холме. Но какой бы слабой и усталой я себя ни чувствовала, я еще не готова была сдаться.

Исцарапанными пальцами я сажаю каждое семечко в ямку и присыпаю его мерзлой землей. И мысленно молюсь о том, чтобы из семян что-то выросло. Я знаю, по закону женщинам нельзя молиться молча, но кроме меня здесь никого нет.

Посадив последнее семечко, я оглядываюсь по сторонам и вижу, что снег уже окутал все вокруг, как будто ему хочется укрыть и землю, и меня саму, чтобы я заснула и мне приснился кошмар.

– Зачем ты так со мной? – спрашиваю я.

С неба словно в ответ слышится раскат грома.

Зимняя гроза.

– Это просто совпадение. Вот и все, – говорю я, но не успеваю начать спуск с холма, как снова гремит гром.

Ева не желает отступать.

Глава 37

На остров обрушивается зимняя гроза.

Я понимаю, что мне нужно где-то укрыться, пока она не пройдет. От трапперов я слыхала о таких грозах, но если посаженный мною огород не выживет, то не выживу и я сама.

Натянув на голову капюшон, я иду сквозь метель, почти не видя, куда ступают мои ноги, не говоря уже о том, чтобы проверить ряды вскопанной земли, дабы не наступать на посаженные семена.