Год благодати

Я выглядываю из-за сосны и вижу, как в свете луны горят расширенные зрачки Мег. Ее лицо расплывается в улыбке.

– Я ее поймала! – вопит она, обернувшись и глядя на ограду. – Тирни тут…

Неожиданно что-то свистит, рассекая воздух, и Мег вдруг падает на колени. Изо рта у нее течет кровь.

Что случилось? – не понимаю я и тут замечаю, что из ее горла торчит рукоять ножа. Это метательный нож, такой же, как тот, который едва не убил Хелен по дороге сюда.

Я уже собираюсь броситься на помощь Мег, когда вижу темную фигуру, вышедшую из леса с юга.

Беззаконных.

Он бросается к лежащей на земле Мег, я слышу, как она пытается что-то сказать, но не могу различить слов из-за бульканья крови в ее горле. Беззаконник хватает Мег за волосы, дергает голову назад и снова пронзительно каркает из-под ткани, закрывающей его нос и рот. Из леса доносится ответное карканье.

Земля уходит у меня из-под ног, и я, прижимая к груди топор, опускаюсь на землю, прислонившись к стволу сосны. Я отчаянно стараюсь остаться в сознании, но чувствую, как из меня вместе с кровью вытекает жизнь.

Скоро здесь будет полным-полно беззаконников. И я не смогу перебраться на ту сторону ограды – до этого я истеку кровью.

Я почти лишилась чувств. То ли дело в потере крови, то ли в охватившей меня панике, но мне вдруг начинает казаться, что я снова в округе Гарнер, на зимнем лугу, ловлю языком падающие с неба снежинки. Мне двенадцать лет – это я понимаю по белой ленте в моих волосах. Мы с Майклом лежим рядом на свежевыпавшем снегу, широко раскинув руки и ноги, чтобы в нем остались отпечатки наших распростертых тел. Я переворачиваюсь на живот, начинаю вставать и тут перехватываю взгляд Майкла. Он смотрит на меня, сдвинув брови – такой же вид у него был, когда он держал камень над умиравшим в лесу оленем.

– У тебя идет кровь…

Я проверяю свой нос, коленки – там ничего нет, но он прав. В месте, где я только что лежала, на снегу алеет кровь. Сначала я думаю, что она, возможно, вытекла из раненого зверька, зарывшегося в снег, но тут чувствую у себя между ног что-то мокрое, липкое – стало быть, дело не в каком-то там зверьке, а во мне.

Хочется притвориться, что ничего не произошло, но Майкл знает правду. И скоро об этом узнают и остальные. Мне отнюдь не кажется, что случившееся приближает меня к моему предназначению или к Богу, наоборот, это похоже на приговор. Не говоря больше ни слова, Майкл собирает наши вещи и провожает меня домой. Когда мы доходим до двери, он открывает рот словно для того, чтобы что-то сказать, но из горла его не выходит ни единый звук. Что тут можно сказать?

Это я раненый зверек, зарывшийся в снег.

Дующий с озера ветер шепчет мне на ухо:

– Время на исходе.

Подняв глаза, я вижу девушку из моих снов, стоящую на берегу. Я так давно ее не видела, и теперь, когда она снова появилась, я улыбаюсь.

Я знаю, что у меня есть выбор: умереть здесь, оставшись в глубинах своих воспоминаний, или броситься в последнее путешествие. Я следую за этой девушкой уже так давно, так не последовать ли за ней и теперь?

Тучи расходятся, и показывается луна, такая полная, такая яркая, что мне кажется, еще немного – и она взорвется.

И я вдруг понимаю, что эта девушка пыталась мне сказать.

Время на исходе… мое время.

Быть может, мне нужно отдать свою плоть, ибо только так я могу принести пользу. Ибо для женщины самый большой грех – это не приносить никакой пользы.

Сжимая в руке топор, я ползу в сторону озера, к открытой воде. Доползши до каменистого берега, я опираюсь на топор и встаю. И, посмотрев на горизонт, вижу две луны. Одна настоящая, а другая – ее отражение в воде.

Так же и с той девушкой. Наверное, и она была отражением – в ней отражалось то, чем хотела быть я сама.

Сойдя на лед, я начинаю гадать: сколько мне удастся пройти по нему. Десять футов… двадцать?

Меня снова обдувает ветер. Я закрываю глаза и раскидываю руки.

В эту минуту я отдала бы все, чтобы мое волшебство стало правдой. Все-все, лишь бы обрести способность летать и унестись далеко-далеко.

Но ничего не происходит.

Я ничего не чувствую.

Даже холода.

Внезапно с каменистого берега слышится звук шагов. Оглянувшись через плечо, я вижу его. Нет, я не могу различить черты его лица, но почему-то уверена – это он.

Вокруг него развевается темная воздушная ткань, и из-за этого он похож на ангела смерти. Безымянного. Безликого. Но разве не так и должна выглядеть смерть?

Он ступает на лед, и я поворачиваюсь к нему.

Под нами во льду появляется трещина, и мы оба замираем.

Мне всегда казалось, что я смогу достойно встретить смерть, как те женщины, которых вешали на моих глазах, но в том, чтобы с тебя живьем содрали кожу, нет и не может быть ничего достойного.

Опустив подбородок, я широко расставляю ноги, обеими руками берусь за топор и смотрю на ангела смерти.

То ли дело в завладевшей моей душой Еве, то ли в лунном свете, то ли в моем женском волшебстве, которое вдруг сделало меня такой жестокой, но сейчас мне хочется только одного – забрать его с собой.