Год Чёрной Обезьяны

Большие девятиэтажки, раздваиваясь, качались неловко, словно и им кто-то налил. Деревья, лавочки, мусорные баки — все просматривалось нечетко, мутно. Расплывалось перед глазами, кружилось, вертелось в каком-то странном безостановочном хороводе.

Лена попыталась встать, но тяжело упала на лавочку. Женщина смотрела на нее с укоризной и медленно покачала головой.

— Такая молодая девушка, — сказала она, — а уже пьяница…

Аккуратно придерживая правой рукой перебинтованную левую, Красиков поднимался по лестнице. Это — ресторан «Заря Кавказа». В кабинете на втором этаже у старшего инспектора назначена встреча. В запасе оставалось еще минут двенадцать, но он не сомневался — тот, с кем он сейчас должен встретиться, уже его ждет.

На Красикове был его обычный серый костюм с обязательным галстуком. Общее впечатление портили слегка больничного вида бинты, проглядывавшие из-под элегантного пиджака.

Виктора Шкляревского, известного в уголовных кругах больше по прозвищу «Мокрый», Красиков знал давно. Тот был одним из лучших киллеров — с кем старшему инспектору когда-либо приходилось сталкиваться. На счету у Мокрого было одиннадцать дел — и это только то, о чем знал Красиков. Об остальном старший инспектор не спрашивал, но догадывался — четырнадцать смертей — далеко не все, чем успел отметить свои пятьдесят лет Шкляревский. Сейчас уже волосы на голове киллера поредели и начали потихоньку седеть, рука его была не так тверда, и глаз не так меток, как когда-то, но Красиков, рассчитав все, пришел к выводу, что с тем делом, которое он собирался предложить Мокрому, тот справится.

Инспектор тихонько толкнул дверь и увидел, что не ошибся: Шкляревский уже был там. Он сидел за столом, деловито разрезая бифштекс. Подняв глаза, посмотрел на старшего инспектора.

— А! — Бросил он вместо приветствия. — Пришел? Ну, садись.

Это был худощавый субъект с вытянутой, нездорового цвета физиономией. Увидев его костлявые пальцы, Красиков усомнился в первую минуту — по делу ли он сюда пришел. Глянув, как неловко тот разрезает бифштекс, инспектор не был уверен, что Мокрый все еще сохранил нужную форму.

Красиков отодвинул стул и устроился напротив Шкляревского.

— Добрый вечер, — проговорил он негромко. Взял со стола салфетку и заткнул ее себе за воротник.

— Добрый, — согласился Шкляревский, кладя в рот кусочек мяса. — Отличный бифштекс, кстати. Рекомендую. — По-русски он говорил с легким акцентом — все, что осталось у него на память от его родины, которую оставил двадцать пять лет назад. Язык свой он почти забыл.

Красиков решил обойтись без вступлений. Он достал из кармана фото и положил его на стол между тарелками.

— Знаешь этого человека?

Красиков видел, как у Шкляревского вытянулось лицо.

— Что ты хочешь?

Инспектор достал зажигалку и, чиркнув, подпалил карточку. Потом кинул ее догорать в пепельницу. Подождал и потом сосредоточенно размешал пепел пальцем. Мокрый, прервав еду, настороженно следил за его движениями.

— Что ты хочешь? — Повторил он вопрос.

— Я хочу, чтобы ты убил этого человка, — ответил Красиков очень спокойно, не отводя глаз от Шкляревского.

— Я — не самоубийца. — Бросил тот резко и принялся нервозно разделывать свой бифштекс.

Красиков, сложив на столе руки, смотрел на Шкляревского с сожалением.

— Я всегда считал тебя рисковым парнем.

— Повторяю, — все так же твердо проговорил тот. — Для этой работы тебе нужен смертник. Я не гожусь.

— В 82-ом в Ростове ты завалил нашего пахана. Менты долго потом за тобой бегали…

Шкляревский отложил в сторону вилку и нож.

— Помню, — он усмехнулся. В голосе его зазвучала сентиментальная нотка. Ваши тогда со всех сторон меня как мамонта загоняли… — Он помолчал. Лицо его вновь сделалось сухим и уверенным. — Это было давно. Я был молод, горяч. Мне хотелось больше денег. Сейчас хочу только одного — покоя.

— Ты абсолютно в этом уверен? — Красиков разглядывал седеющего убийцу.

— Уверен. — Шкляревский снова взял нож и продолжил разделывание бифштекса.

— А тебе не интересно, сколько я плачу?

Мокрый покачал головой.

— Совершенно неинтересно.

Красиков вытащил из кармана авторучку и нацарапал на салфетке число.

Тот прочитал его и усмехнулся грустно.

— Деньги только живому в радость, — ответил Шкляревский, прожевывая очередной кусок.

Старший инспектор скомкал салфетку и бросил ее в сторону.

— Ладно, — проговорил он, вставая. — Выходит, я зря потерял время. Красиков подошел к выходу. Обернувшись, он посмотрел в затылок Шкляревскому. Потом — на свисающую с потолка яркую старинного типа люстру.

— Ты не съешь бифштекс? — Спокойно поинтересовался Шкляревский.