Год Чёрной Обезьяны

Эдик закачался на месте и чтобы не упасть ткнулся рукой в стену. Он проглотил тяжелый комок в горле и только потом смог ответить.

— У Макарова была какая-то статья. Илюшенко не хотел, чтобы это появилось в газете.

— Что за статья?

Дверь туалета резко подергали с той стороны. Эдик молчал, тупо глядя перед собой.

— Что это была за статья? — Повторила Лена.

— Не знаю.

— Примерно — о чем?

— И примерно не знаю.

В дверь постучали. Настырно и долго.

— На кого работал Макаров?

— На Ахмета.

— То есть, это был заказной материал?

— Наверное.

В дверь продолжали стучать.

— Где сейчас Ахмет?

— Убрали.

— Кто?

— Менты Красикова.

Эдик протянул руку.

— Дай шпалер.

— А где Макаров сейчас?

— Тоже убрали.

— И тоже Красиков?

— Да. Пистолет дай.

Лена вынула из кармана «Вальтер» и, держа Эдика на прицеле, сунула ему в руку свой «Макаров». Эдик тяжело встал с колен и, шатаясь, побрел к выходу. Стук прекратился. Лена поняла — сейчас будут ломать дверь. Эдик резко откинул защелку.

Дверь распахнулась. У входа стояли трое верзил мрачного вида. Увидев Эдика, они будто бы оторопели сперва. Один из них, сориентировавшись, полез в карман.

— Все путем, парни, — прохрипел им Эдик. — Можете расслабиться. — Он выбросил руку и трижды надавил курок.

Стекла зазвенели от грохота выстрелов. Все трое свалились на пол. Тиская пистолет в руке, Эдик шагнул вперед и медленно повернулся к стойке. Барменша Света каменным изваянием стояла посреди бутылок и чашек. Белая, как ее фартук. От ужаса она не могла двинуться.

— Сука! — Выплюнул Эдик, держа пистолет в вытянутой руке.

Света метнулась в сторону, и пуля разнесла бутылку среди витрины. Эдик опустил пистолет. Хромая, подошел ближе. Барменше некуда было бежать и негде спрятаться. Вытаращив зрачки, она стояла, как на расстреле. Прижавшись к холодной стене, твердой — почти крышка гроба.

— Падла! — Пистолет Эдика выплюнул последнюю в обойме пулю — поставил точку посередине лба. Света всем телом тяжело съехала вниз.

Громыхнул еще выстрел. Другой.

Один из громил, подстреленных Эдиком, уронил пистолет и как бревно разлегся на холодном полу.

Появилась Лена, держа наготове свой «Вальтер». Кровавая лужа расплылась там, где неподвижно застыли три мёртвых тела. Краешком из-за стойки выглядывали ноги барменши. Несколько посетителей, неживых от страха, прятались между столами. Они ждали, что стрельба вот-вот продолжится. Эдик, простреленный двумя пулями, попытался удержаться руками за буфетную стойку, но медленно сполз и ткнулся в пол.

Пихнув дуло за пояс, Лена вышла на улицу.

Стемнело. Сиреневый «Москвич» встал у подъезда. Фары его погасли, уступив место сгустившемуся ночному мраку. Беляков распахнул дверцу и первым вышел наружу. Втянул в себя морозный сырой воздух, огляделся вокруг. Ветер свистел, обдувая голые ветки деревьев, и перебирал старую газету, волоча ее куда-то вдоль по замерзшему тротуару.

Из «Москвича» появились еще двое.

— Пошли, — негромко скомандовал Беляков.

Тот, что двигался за его спиной, поднял воротник замшевого плаща. Вошли в холодный сумеречный подъезд. Под потолком в углу сиротливо мерцала кончающаяся лампочка. Пахло сыростью и неуютом. Беляков погладил рукоятку своего «Парабеллума» в боковом кармане. Медленно взвел курок.

На четвертый этаж поднялись молча. Говорить было не о чем. Лифт не работал, и пришлось добираться пешком.

Беляков отошел в сторону. Один из его сыщиков звякнул в дверь. На лестнице услышали сонный голос хозяина.

— Кто там?

— Телеграмма.

Замок защелкал. Беляков вытащил пистолет, потрогал курок пальцем. Как только дверь раскрылась, хозяин — небритый парень в пижаме сразу застыл, увидев дуло. Потом дернулся, но — поздно. Его ухватили за шкирку, ткнув в брюхо стволом. И затащили впутрь.

Дверь закрылась. Один из сыщиков, держа пистолет наготове, обошел всю квартиру и убедился, что больше здесь никого нет. Жилье состояло из двух комнат. Стенку над большим двуспальным диваном украшел турецкий ковер. В углу, рядом с японским телевизором — видео. Напротив — стереосистема с парой динамиков.

Беляков мрачно рассматривал бывшего своего коллегу, у которого из кармана пижамы достали пистолет с полной обоймой.

— Ну что, Коля, — проговорил он медленно, доставая сигарету, — думал — не увидимся больше?

Того от ужаса перекосило. Раскрыл рот и еле-еле сумел выговорить:

— Красиков меня заставил. Хотел грохнуть…

— Уберите звук.

Чиркнув пару раз зажигалкой, Беляков выпустил дым.

— Стой! — Коля хотел вырваться, но его держали крепко. — Подожди, я скажу еще…

— Ты уже все сказал, — Беляков затянулся. — Красикову.

В рот Коле засунули кляп. Несчастный пронзительно замычал, замотал головой, пытаясь освободиться.

— Кончайте быстрее, — сказал Беляков. — У нас мало времени.

Коля выкручивался, как только мог, но двое детективов проворно и быстро связали ему за спиной ноги и руки. Одним из свободных концов смастерили петлю, которую затянули на шее. Беляков молча наблюдал, дымя сигаретой.

В дверь позвонили.

Сыщики замерли, переглянулись. Беляков дал им знак, и связанного уложили на пол лицом вниз, еще придавив, чтобы не производил шуму.