Год дракона Потапова

– Понимаешь, сначала мы думали, что она принцесса, – сказала Элька. – Однажды тёмной ночью была ужасная гроза. И вдруг в дверь постучали.

– Кто там? – спросил отец.

– Это я, принцесса, – ответили за дверью. – Пустите меня переночевать. И ещё вы можете на мне жениться.

Тогда отец, конечно, её впустил. Она вся размокла, как промокашка, и на принцессу не очень походила. Но отец хитрый. Он велел постелить на кровать сто матрасов и сто перин и под самую нижнюю положил горошину. Потом он отвёл гостью в спальню и даже задержался там, чтобы лично пересчитать перины. Утром отец спросил, как ей спалось.

– Прекрасно, – сказала гостья. – Это была лучшая ночь в моей жизни!

Тогда отец сразу догадался, что она не настоящая принцесса. И не женился на ней. А она поступила в кухарки.

– Бедняжка, – вздохнул Принц.

Элька посмотрела на него удивлённо и сказала:

– Не знаю. Нечего было врать, что принцесса. А вообще-то кухаркой быть куда веселее, чем королевой. О, смотри, тут блинчики! А здесь?

Она приподняла крышку большой кастрюли.

– Борщ! – удивилась Принцесса. – Целая кастрюля. Я не хочу борщ. Повар обещал сварить суп с фрикадельками.

Повар услышал это и сказал:

– Какой борщ! Вон там, на плите, супос томатос фрикаделе. Борщ я не варил.

– Он у нас иностранец, из Гриталии, – объяснила Элька. – Говорит только по-гритальянски, поэтому не всё понятно. Да вот же борщ, сеньор Равиолли.

Повар посмотрел на борщ, потом на кастрюлю.

– Это не наша кастрюля, – удивился он. – Совсем чужое сосудо.

– Подкидыш, – фыркнула Элька. – Розамунда, у тебя на кухне кастрюли размножаются почкованием. Или отводками? Вот детёныш, и сразу с супом.

Розамунда отвлеклась от картошки и взглянула на кастрюлю:

– Она с утра тут стоит. Я думала, сеньор Равиолли сварил к обеду. По-моему, кастрюля наша.

– Не наша! Маразмос склерозос! – выругался повар.

– Сам такой, – равнодушно параровала Розамунда и вернулась к своей картошке.

– А можно я съем этот спорный борщ? – спросил Принц. – Он так вкусно пахнет.

– Да сделайте одолжение, – пожал плечами повар. – Сколе пожелато, хоть весь.

– А я употреблю блинчики, – сказала Элька. – И котлетку. С повидлом.

И ребята принялись пировать.

– М-м… замечательный борщ, – похвалил Сева. – Ты зря не ешь.

– Я не люблю капусту, – поморщилась Элька. – Я так и не поняла, почему никто не признался, что сварил этот борщ. Может, он отравленный?

Сева побледнел и пощупал живот.

– Надо на всякий случай молока выпить, – сказал он. – Мне бабушка говорила, что при отравлении надо молоко пить. У вас молоко есть?

– Нет, – сказала Розамунда. – Только мороженое.

– Это ещё лучше, – обрадовался Сева и занялся мороженным.

– И мне, – позавидовала Принцесса.

– Мороженое только для отравленных, – возразил Сева. – Вот ты борщ не ела…

– Сейчас отравлюсь, – и Принцесса быстро похлебала прямо из кастрюли, стараясь не подцепить ложкой капусту. Потом тоже пристроилась к мороженому, поглядывая на Севу – не упадёт ли он замертво, как Белоснежка. Принц не падал, и она сделала вывод:

– Никакой не отравленный был борщ. Может, он сам себя сварил? А кастрюлю повар и Розамунда просто не узнали. Она так изменилась в последнее время… Наверное, от переживаний.

Сева ошалело посмотрел на кастрюлю, потом на Эльку:

– Может, я всё-таки отравился… Я что-то плохо соображаю. Какие у кастрюли могут быть переживания?

– Ну… в боку колет, потому что вилкой поцарапали, или крышка у неё уже немодная, а на новую денег нет. Или с фигурой проблемы, похудеть не удаётся, вон она какая круглая. Или ковшик обещал на ней жениться, а потом раздумал. Бедняжка, – и Принцесса погладила кастрюлю по крутому боку. Кастрюля явственно всхлипнула. Сева совсем глаза вытаращил.

– Ладно-ладно, – милостиво сказала Принцесса. – Я пошутила. Глаза впихни на место, а то выпадут и ищи их по всей кухне. Кот Мадам их точно под печку загонит. Кис-кис!

Мадам подошёл и замурлыкал. Элька дала ему блин. Мадам блины не любил, но взял и отнёс под печку – знакомой мышке.

– Ну, пируем дальше, – скомандовала Элька. – Жалко, что нам вина не дают, я так люблю тосты говорить.

– Подумаешь, – сказал Сева. – Я и без вина могу. Вот слушай: я поднимаю эту тарелку с борщом за здоровье того, кто сварил этот замечательный борщ, да будет благословенна его капуста и не покинет удача его томат-пасту! Музыка, туш!

И доел оставшееся в тарелке.

– Класс! – восхитилась Элька. – Тосты для борща с оркестром я ещё не слышала. А про блинчики ты так можешь?

– Я всё могу, – скромно сказал Сева.

Глава 8 Шуры-муры для куры

Вдруг коробка с Потаповым вздрогнула, потом ещё раз, медленно начала вращаться, затем быстрее…

– Землетрясение, – побледнел Потапов. – Но почему оно такое кривое? Закруглённое какое-то землетрясение, вроде карусели. Может, смерч?

Крутило Потапова довольно долго. Он даже перестал бояться и притворился, что это тренировка для космонавтов. Потом коробку тряхнуло, она перестала вращаться и свалилась набок.