God, Human, Animal, Machine: Technology, Metaphor, and the Search for Meaning

К этому моменту в аудитории снова зажегся свет, но мои глаза еще не адаптировались, и я не смог разглядеть лицо мужчины в толпе. Очевидно, он неправильно понял мою мысль, которая заключалась не в том, что мы должны отвергать все метафоры, а в том, что мы должны признать их такими, какие они есть: грубыми попытками прояснить концепции, которые все еще находятся за пределами нашего понимания. В конце концов я сделал некое подобие этой точки зрения, а затем сказал что-то пустое и неубедительное о том, что мне бы очень хотелось, чтобы в этих областях состоялся более широкий разговор о новых метафорах. Уходя со сцены, я уже начал мысленно пересматривать свой ответ.

 

-

В последующие дни конференции я продолжал ощущать отголоски, странные совпадения, подобные тому, что привело меня на кладбище, где были похоронены Бор и Кьеркегор. Я читал что-то в одной из привезенных с собой книг - новую теорию, мыслителя, с именем которого я никогда не сталкивался, - а потом кто-то на конференции упоминал то же имя или ту же идею всего несколько часов спустя. Я не мог отделаться от ощущения, что такие совпадения наделены смыслом - знаками Вселенной, - хотя знал, что это маловероятно, особенно если рассматривать их с точки зрения статистики. (Сколько слов, образов и имен я встречал за день? Мне никогда не приходило в голову учитывать все те, которые не повторяются.) Наш мозг эволюционировал, чтобы обнаруживать закономерности и приписывать значение событиям, которые являются совершенно случайными, представляя сигнал там, где в основном присутствует шум. Эта тенденция, вероятно, гипертрофирована у писателей, которые постоянно видят мир в терминах повествования. На самом деле, какое-то время встреча с подобными настроениями в книгах становилась очередным удвоением в моей жизни. "Когда я поглощена написанием романа, реальность начинает искажаться, чтобы отразить и сообщить все, о чем я думала в своей работе", - отмечает в своем эссе Оттесса Мошфег. Вирджиния Вульф, записывая в дневнике в 1933 году, выразила по сути то же самое: "Какое странное совпадение! реальная жизнь должна создавать именно ту ситуацию, о которой я пишу!" Писательница Кейт Замбрено утверждает, что, когда она работает, то часто видит повсюду одни и те же имена и одни и те же книги: "Я начинаю устанавливать связи со всем, я вижу литературу повсюду, огромную отсылку".

Конечно, в других контекстах эта "обширная референциальность" является признаком безумия. В своей биографии математика Джона Нэша A Beautiful Mind Сильвия Насар пишет, что "давняя убежденность Нэша в рациональности мира", которая привела его к изучению математики, почти незаметно скатилась к шизофрении, когда он начал находить скрытые сообщения в New York Times и глубокое космическое значение в количестве красных галстуков, которые он заметил на территории Массачусетского технологического института. По словам Насара, его желание найти глубинную структуру мира с помощью геометрии и математики превратилось "в карикатуру на самого себя, превратившись в непоколебимую веру в то, что все имеет смысл, все имеет причину, ничто не является случайным или совпадающим".

Трудно было не приписать повторное появление этих закономерностей в моей жизни - и искушение поверить в то, что это знаки, - тому факту, что я вернулся к космологическим вопросам, которых давно поклялся избегать. Пересмотр теории Бострома для презентации вновь открыл ряд вопросов, которые я так и не смог до конца разрешить, и они приходили ко мне без предупреждения во время панелей, которые я посещал, и во время моих прогулок в отель и обратно. С тех пор как я впервые столкнулся с гипотезой симуляции десятью годами ранее, идея о том, что Вселенная информационна, стала более популярной. Я никогда не считал идею информационной Вселенной очень убедительной, но теперь мне пришло в голову, что гипотеза Бострома может, по крайней мере теоретически, объяснить некоторые пробелы.