Год, когда я всему говорила ДА

Я стою со своими любимыми актерами в помещении, наполненном дартмутской атрибутикой. Как будто находишься одновременно в колледже и внутри телевизора – ощущение сюрреалистическое. Мне велят проговорить строчку здесь и постоять там. Посмотреть туда и пройти сюда. Двигаться то так, то сяк. Я очень стараюсь быть послушной и делать, что мне сказано. И внезапно ощущаю заново обретенное уважение к тому, насколько трудно играть перед камерой. Я также осознаю, что мне, сценаристке, в общем-то невдомек, что происходит в моих павильонах синхронной съемки. Я получаю удовольствие. Я смеюсь. Все невероятно добры ко мне. Айк Баринхолц, одновременно и главный сценарист, и актер этого сериала, становится моим главным любимчиком. Мне удается сфотографироваться с каждым.

Я ухожу оттуда с улыбкой на лице.

Не думаю, что когда-нибудь снова буду сниматься как актриса. Но если это и был мой единственный подобный опыт, то он был идеален.

Когда серия выходит в эфир, я совершаю самый смелый поступок, полный крути и куража. Я сажусь посреди своей гостиной и включаю телевизор. И в реальном времени смотрю «Проект Минди». Я не дергаюсь, видя себя на экране. Я не думаю: «Да кем она себя возомнила?»

Я меряю себя взглядом с головы до ног и думаю: «А ведь неплохо. Даже, в общем-то, трясающе и веероятно».

А потом надеваю свою голубую шапочку из «Холодного сердца» и кружусь.

В смысле исполняю взрослую версию шапочки и кружения. То есть откупориваю бутылку отличного вина и наполняю себе бокал.

Да-да-да.

Примерно в то же время мои ассистенты вручают мне подарок. Они знают, что я политическая фанатка – в том же духе, как некоторые люди бывают футбольными фанатами или бейсбольными фанатами. Я смотрела C-SPAN[44] и радовалась. Вечер выборов – мой Суперкубок, и я сидела перед телевизором, смотря от А до Я трансляции всех дней инаугурации президентов с тех пор, как была подростком. То, что президент Билл Клинтон был в программе Эллен Дедженерес и говорил ужасно милые вещи о том, как ему нравится все, что я делаю в своей работе на ТВ, было для меня большим событием.

Я срываю обертку с красиво упакованного подарка. Внутри оказывается футболка.

На футболке надпись: «Биллу Клинтону нравится ВСЕ, ЧТО Я ДЕЛАЮ».

Большими жирными буквами.

Эта футболка нравится мне настолько, что я даже вскрикиваю от восторга, когда вижу ее. Она совершенна. Она не для слабых духом. Эта футболка – откровенно дерзкая. Для нее требуется мужество. Для нее требуется кураж. Вы бы знали, чего мне стоило надеть эту футболку и выйти в ней из дома! Для этого нужна была вся моя круть.

Я надела ее и ходила в ней весь день. И когда кто-то отпускал насчет нее комментарий – приятный, колкий или еще какой-то, – у меня был на него лишь один ответ:

– Спасибо!

Улыбнуться. Заткнуться.

А теперь, простите великодушно, я должна пойти и запереть «дверь номер два». Видите ли, мне пора. Уже полчаса как настал Час Крути, и я опаздываю к своим аплодисментам.

ПРИМЕЧАНИЕ О ВРЕМЕНИ

«Да» – еще следующим годам «да»

Уже давно начался 2015 год, и вдруг до меня доходит, что мой год «Да» должен был завершиться несколько месяцев назад.

Мысль об окончании года «Да» оставляет у меня сосущее чувство пустоты. Я несколько дней хожу, гадая, уж не заболеваю ли я чем-то. И вот в тот вечер, готовясь ложиться спать, я осознаю, что заболеваю очень тяжелой формой страха.

Я только-только начинаю понимать, что сам этот акт, говорить «да», не просто меняет жизнь – он ее спасает. Теперь я вижу два пути: один трудный и каменистый, что ведет на вершину горы, и славный легкий, который катится под гору. Я могу бороться с каменистым подъемом, набивать синяки, рисковать травмами. А потом постоять на вершине и вдохнуть изумительный воздух на теплом солнышке, упиваясь целым миром, лежащим передо мной. А могу выбрать простой маршрут под землю. Там нет никакого солнца. Нет воздуха. Зато там тепло. Безопасно. О да, и еще там большой запас лопат. Но на самом деле нет необходимости так уж упорно работать. Земля там мягкая и приятная. Если я просто свернусь на ней калачиком, то меня быстро засосет достаточно глубоко, чтобы образовалась моя собственная могилка.

Год за годом, когда я говорила «нет», были для меня безмолвным способом отказа. Безмолвным способом капитуляции. Легким уходом от мира, от света, от жизни.

Говорить «нет» – способ исчезновения.

Говорить «нет» – моя собственная медленная форма самоубийства.

И это безумие. Потому что я не хочу умирать.

Потом, лежа в постели, я понимаю, что не хочу заканчивать свой год «Да». Я – незавершенный проект. Я только что поняла, как это сделать – поймать какой-никакой кураж. Я не могу остановиться сейчас. Я не хочу останавливаться сейчас. Неужели я должна остановиться сейчас?!