Год, когда я всему говорила ДА

Я говорила себе, что мыслю непредвзято. Пока мне не исполнилось сорок, тот факт, что я не хотела выходить замуж, был просто время от времени проплывавшей в моем сознании мыслью. Она даже не была реальной. Это была всего лишь теория. Я никогда не говорила об этом вслух. Никому. Да и с какой стати? Судя по некоторым реакциям на истории, написанные для моих персонажей на TV, женщина, не желающая выходить замуж или иметь детей, – готовая подсудимая для доброго старого суда над ведьмами.

Людям ужасно не нравится, когда ты решаешь сойти с дороги и начать карабкаться в гору. Похоже, это заставляет нервничать даже самых благонамеренных.

– Мы просто хотим, чтобы ты была счастлива, – встревоженно говорили мне растерянные друзья, когда им казалось, что я совершенно довольна своей ролью одиночки.

Я держала свои чувства при себе. Я не упоминала о них в разговорах с родственниками или друзьями. Я не говорила о них мужчинам, с которыми встречалась. Я думала: «Кто знает! Откуда мне знать! Я передумаю. Может быть, я не права. Может быть, брак – это то, чего я хочу и сама не знаю, что хочу этого. Надо быть открытой».

И я была открытой. Настолько открытой, насколько возможно быть открытой, одновременно строя жизнь, карьеру и семью, которые не требовали присутствия мужа.

А потом…

Да-да-да.

Я собираюсь поговорить об этом, не говоря об этом. Насколько получится. Будьте снисходительны. Я посвящаю вас всех во все свои дела. Но это? Это не только мое дело. И здесь я изменяю подробности, притом многие. Вбрасываю горсть блесток и убираю пару стразиков. Я хочу донести главную мысль – и не хочу раскрывать любые действительные факты, которые затрагивают другого человека.

Всем все ясно?

В общем, на самом деле это была моя вина.

Вся эта история с браком. Я сама это начала. Я не нарочно. Я это не планировала. Я просто…

Он прекрасный человек. Он веселый, умный и очень милый.

Я была воодушевлена им. Я знала его не один год. Он любил моих детей. Моя семья обожала его. Он нравился моим друзьям. Мы веселились, смеялись, разговаривали. Он любил меня. Я любила его. Все это было прекрасно.

Я была полна энтузиазма.

На самом деле полна энтузиазма.

Вы уже чувствуете, что сейчас произойдет?

Я тогда не чувствовала. Зато чувствую сейчас. Теперь я отчетливо это понимаю. Но тогда… Я не видела, что грядет.

В любых отношениях наступает момент, когда возникает вопрос: к чему все движется? Насколько это серьезно? Что дальше?

Я никогда не задаю эти вопросы. Что, как я слышала, редкость для женщины. Но я их не задаю. Потому что мне не важны ответы. Мои вопросы – где мы сейчас? Что происходит сейчас?

Но кто-то в отношениях всегда в конце концов задает эти вопросы. К чему все движется? Насколько это серьезно? Что дальше?

Он хочет знать.

Я полна энтузиазма.

Но я не хочу говорить о том, что будет дальше.

Но он хочет знать.

И я совершенно уверена, что причина, по которой он хочет знать, – это мой энтузиазм. Мой энтузиазм позволил ему задаваться вопросами.

Вот и говорите о трудных разговорах! До наступления года «Да» я не знала, что делать с трудными разговорами.

Я нервничаю. У меня стресс. Но я не хочу двусмысленностей. Я хочу получить ответы. Мне небезразличны ответы, потому что ответы небезразличны ЕМУ.

Может быть, я все же хочу выйти замуж. Может быть, брак – это потрясающе.

Да. Определенно. Брак – это потрясающе.

Я рассказываю Линде Лоуи все о том, насколько это потрясающая вещь – брак. Она замужем с незапамятных времен. Но все же. Я читаю ей лекцию. Я выдаю ей пронзительный монолог в духе «Скандала» о том, насколько великолепно хорош брак для людей. Она пристально смотрит на меня. Потом она скажет мне, что у меня были самые безумные, самые бегающие глаза, какие она только видела у человеческого существа. Но я ощущаю удовлетворенность. Мне кажется, я во всем разобралась.

До того, как начать год «Да», я передумала о себе множество безумных неистовых мыслей. Но мне явно нужна помощь. У меня явно есть проблема.

И поэтому без просьбы, без приказа – здесь не нужны ни просьбы, ни приказы – со скамьи в моем сознании вызывается рассказчик и идет к базе. И – черт, да, я вывалю на вас спортивную метафору! – с первой подачи он бьет хоумран.

Рассказчик решает проблему. Мой внутренний лжец все проясняет. Мы сидим у костра, мой рассказчик и я, и травим байки о свадьбах на ранчо в Монтане, и говорим о том, как хорош брак, когда ты в нем состоишь, и как идеально мы друг другу подходим, и как, разумеется, это будет прекрасно, и какой у нас импринтинг друг на друга, как у двух утят.

Я укладываю рельсы.

О, рельсы, которые я кладу!

Для поезда, который…

…в том-то и дело.

Никакого поезда нет.

Нет рабочих, ждущих команды строить декорации. Нет бюджета, которого надо придерживаться. Нет актеров для съемок.

Я укладываю рельсы в призрачном городе для призрачного поезда.

Я укладываю рельсы на маршруте в никуда для поезда, который не идет.

Только я этого еще не знаю. Я все еще думаю, что слышу свисток этого поезда где-то в отдалении. Он будет здесь с минуты на минуту…

И не теряю энтузиазма.