Год красного дракона

Танки генерала Седова ворвались в Ригу в два часа ночи, со стороны Саласпилса, по Латгальской улице, выводящей прямо на набережную. А там в разгаре эвакуация. То есть самые главные шишки уже убежали (много времени им для этого не потребовалось), но оставались их подручные, подручные подручных, а также просто сочувствующие и прочий сброд, у которого от известия «русские идут» душа сразу ныряет куда-то в пятки. Также в бывшей латвийской столице имелись музейные экспонаты и прочие материальные ценности, которые очень хочется вывезти. Святое дело для немецких оккупантов - проваливая восвояси, прихватить с собой все, что не прибито гвоздями и не раскалено докрасна.

Поскольку единственный уцелевший после налетов «свистунов» Каменный мост был задействован для вывоза на левый берег награбленного добра (частью на грузовиках, частью гужевым транспортом), то почтеннейшая публика, не имеющая особого пропуска, была вынуждена спасаться по способности, то есть на лодках. Ни паромных переправ, ни временных наплавных мостов навести просто не успели (ибо об эвакуации заинтересованным лицам стало известно около восьми вечера), но когда эти люди в немалом количестве стали подтягиваться к набережной, то получили под нос большой и жирный кукиш в виде армейского блокпоста, перекрывавшего въезд на единственный уцелевший мост. Лодочники, конечно, объявились тут как тут, и, что самое интересное, плату за свои услуги они брали исключительно советскими рублями. А если у тебя рублей нет, то отходи в сторону, не задерживай тех, у кого они есть.

И вот в эту кашу с хода врезались советские танки бригады Катукова... Хотя нет, врезались - это не то слово, ибо давить гусеницами спасающихся в паник гражданских, конечно же, никто не стал. А что по большей части из Риги драпают именно гражданские, хоть и пропитанные буржуазно-национальным душком, советские танкисты знали: до них не забыли довести результаты орбитального психосканирования этой толпы. Давить нервных интеллигентов и истеричных дамочек гусеницами и стрелять из пулемета настоящему человеку просто противно. Был бы это злобный вооруженный враг, а не спасающиеся бегством профессора музыки и юриспруденции с чадами и домочадцами, тогда другое дело. Но вооруженные люди были представлены в этой толпе, можно сказать, в единичных экземплярах. Так что все ограничилось несколькими выстрелами из орудий танков Т-54 по автомобильному и гужевому транспорту, движущемуся по Каменному мосту, а также пулеметными очередями, трассирующими высоко поверх голов толпы, чтобы напугать и обратить на себя внимание. Мол, русские уже пришли.

Глядь, а наискосок по Даугаве уже плывет механизированная бригада подполковника Черняховского, числящаяся в корпусе у Седова десантной. Впереди - батальон танков Т-54 с навешенными понтонами, за ним на БТР-50 мотострелковые батальоны, артдивизион 85-мм пушек Д-44, батарея 120-мм «самоваров», а также зенитная батарея, укомплектованная спаренными пулеметами Владимирова в установках ЗПУ-2 (опять же на шасси БТР-50). Задачу товарищу Черняховскому генерал Седов поставил простую: выйти на левый берег и захлопнуть мышеловку, попутно пленив всех тех, кто уже думает, что смог спастись бегством. В первую очередь брать в плен было приказано германских тыловиков, не брезгуя при этом и нацистскими пособниками.

БТР-50, созданный на шасси плавающего танка ПТ-76, перевозит взвод пехоты или 85-мм орудие с расчетом (причем огонь можно вести прямо на плаву) или 120-мм миномет. Единственный недостаток такого замечательного аппарата в том, что в базовой, а не зенитной версии, вооружен он одним пулеметом винтовочного калибра, открыто расположенным в шкворневой установке, а потому поддерживать огнем свою атакующую пехоту эта бронемашина не в состоянии. Впрочем, для сорок первого года такой плавающий гусеничный бронетранспортер - настоящая вундервафля: у германской армии, например, и близко нет ничего подобного.

Вот и немцы ужасно заволновались, заметив (далеко не сразу, ибо ночь безлунная), что к ним в гости на левый берег плывет этакая делегация. Но было поздно. Головные «пятьдесят четверки» уже нащупали гусеницами дно у противоположного берега и, взрыкивая моторами, стали выбираться на сушу. Вообще с обвеской из понтонов они самостоятельно могли проплыть до шестидесяти километров при волнении моря до четырех баллов. Наверное, советские генералы в середине пятидесятых готовились к форсированию Ламанша. Так что этим машинам Даугава, пусть даже переплытая наискосок? В ней они всего лишь намочили лапки.