Год красного дракона

Арестовав сильнейшую волшебницу британского королевства, король Карл Третий постарался максимально обезопасить своих людей от ее козней. Голую женщину, пожилую лицом, но совсем еще не старую телом, приковали стальными цепями к каменному столбу в середине камеры для особо опасных волшебниц с преступными наклонностями. Глаза Шерилин Баретт завязали темной повязкой, в рот вставили кляп, и так, полностью беспомощная, она простояла три полных дня, начиналась четвертая ночь. Король твердо решил отправить колдунью на бойню только после того, как услышит от нее мольбы о пощаде, но до этого было еще далеко. Шерилин Баретт и не думала отчаиваться, твердо вознамерившись сдохнуть тут, у столба, но не покориться чужой воле. Любая ведьма в любой момент должна быть готова к страшному исходу и понимать, что молить о пощаде бесполезно, потому что ее не будет. Хуже всего - утрата самообладания, ибо она ведет к гибели души, а не только тела.

Тем временем за пределами толстых замковых стен и мрачных камер творилось нечто, что многие сочли плохим знамением. Когда опустились сумерки, стало видно, что вся северная часть неба, вплоть до самого зенита, охвачена колдовскими сполохами северного сияния. Лондонцы поминутно крестились и возносили молитвы - то святым, то Иисусу Христу и матери его Деве Марии, а то и самому Творцу Всего Сущего. Несмотря на то, что они нарушили почти все заповеди, впали в грех людоедства и ненависти к ближним и дальним, эти люди продолжали считать себя истинными христианами. Впрочем, они так же молились Богу и раньше, но Он их не слышал, а все из-за той глухой стены, которой огородился их мир. Разгулявшееся северное сияние как раз и стало следствием процесса выбивания наглухо запертой двери и рассеивания в пространстве избытка энергии, щедро примененной Коброй, по принципу «кашу маслом не обидишь».

Пока снаружи плясали магические сполохи, внутри царил полумрак, лишь в самой малой части рассеиваемый светом керосиновых ламп, ибо электричество в Тауэр провести так и не удосужились. Один охранник из парного поста находился внутри камеры, наблюдая в упор за обнаженным телом колдуньи, не начнет ли та творить волшбу, другой стоял снаружи за дверями камеры. Раз в полчаса, когда в больших песочных часах пересыпался песок, эти двое тюремщиков рокировались. Смена караула производится раз в четыре часа; эти конкретные охранники заступили на пост четверть часа назад (начавшись в полночь, развод часовых занимает не меньше часа). От нечего делать тюремщик внутри камеры расстегнул клапан своих брюк, извлек достоинство немаленьких размеров и, глядя в упор на обнаженное тело колдуньи, принялся мечтать о том, что его пошлют помогать на бойню в Ридженте, когда туда привезут этих чертовых аристократок...

Все кончилось стремительно и страшно. Воздух позади возбужденного самца колыхнулся, будто прямо в пространстве раскрылась дверь, в камере запахло миррой и ладаном. Две сильные руки, появившиеся из-за спины тюремщика, взяли того за подбородок и затылок и резким движением поменяли их местами, повернув голову на сто восемьдесят градусов. Раздался треск как от сломанной палки, и безжизненное тело мешком осело на каменный пол. Минус один.

Видимо, этот шум услышал напарник покойного. С лязгом отодвинув массивный засов, он вбежал в камеру - и нарвался на такой же прямой удар мечом в грудь, как во время оно хорунжий Лазарев из мира восемнадцатого года. Поворот лезвия - и еще один труп рушится на пол. Минус два. Больше никаких тюремщиков в пределах слышимости не имеется.

Вложив меч в ножны, Серегин тихонько пробормотал: «Мастерство не пропьешь...», и пошел осматривать свою личную добычу. Женщина оказалась роскошная. Если голове с длинными седыми космами можно было дать примерно шестьдесят лет, то налитому телу без единой морщинки было на вид не более сорока. Сама Шерилинн Баретт, слепая, немая и обездвиженная, могла только прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Некто большой и сильный, только что с легкостью, почти без борьбы, убивший двух охранников, теперь, будто тигр, обходил ее по кругу, принюхиваясь к привязанной добыче. Непроизвольно бессильная волшебница ожидала то ли удара острой стали в живот, то ли грубой руки, хватающей ее за грудь или за лоно. Но вместо того чужие сильные пальцы взялись за черную повязку на глазах и подняли ее вверх.

Женщина смотрела на неожиданного визитера - его коротко стриженные русые волосы, серые глаза, жесткий очерк благородного лица, короткие усы, мускулистую фигуру воина и военную форму незнакомого образца. Чисто машинально колдунья потянулась взглядом к чужим глазам - чтобы сломать, поработить, подчинить своей воле... и отпрянула, опустив взгляд: это было все равно как схватиться за лезвие бритвы голой рукой.

- Вот то-то же... - удовлетворенно произнес мужчина и выдернул изо рта волшебницы кляп.

- Извините... - только и смогла пролепетать та.