Год Крысы

– Сережа, Федя, я вам еще раз скажу, если вы не сразу поняли: ни один ваш аргумент не заставит меня передумать. Единственная причина, по которой мы сейчас с вами общаемся – это я. У вас есть чувство собственного достоинства? У Феди нет, с ним все понятно; а у тебя, Сережа? Я, конечно, помню, как ты на жалость давишь, но сейчас это не пройдет.

– Что?

– Ничто! Вы – ничто, ребята. Мне сейчас уже стыдно становится, что я продолжаю над вами угарать. Настолько вам сильно нужны эти деньги, да?

– Давай вернемся к группе? – злился я.

– Давай, – Оксана получала удовольствие, издеваясь над нами, может, сама эта встреча – просто повод ей поднять себе настроение? А мы, жалкие, сидим и пытаемся переубедить человека, который себя давно сам во всем убедил. Чья работа не идти на компромисс и не соглашаться. Зачем поддаваться, если побеждаешь? Чтобы проигравший стал потом сильнее, выучился на своих ошибках и вернулся к игре. Оксана же не хотела, чтобы мы когда-либо играли – она объявила войну. – Что ты мне расскажешь?

– Зачем ты себя так ведешь? – тяжело дышалось, я боялся говорить, что думаю. – Ты говорила, что до сих пор меня любишь. Вот так?

– Мы сейчас не об этом…

– Ты все, что хотела, доказала уже. Да, мы не можем с тобой спорить, потому что твоя рука нас кормит. Но это не значит, что, стоит нам прийти к Жене, ну, тому челу, что музыку и тексты в группе пишет, повертеть деньгами и все. Он пережил то, чего ни ты, ни я не видали. И не нас ему учить жить по-новому. Они люди те, которые еще во что-то верят. Извините меня за излишнюю романтику, сужу по себе. Я верю во что приходится, а у них идея есть. Завидую им. У тебя вместо смысла жизни – клиент. Сергей же… – я посмотрел на него и увидел, как тот хрустит зубами – дурной знак. – Сам скажет. Если они откажутся от выступления ни их жизнь, ни наша не изменится. Мы уйдем жить дальше, спать, работать, пока ты будешь строить новый мир, напрягать спину и быстро искать замену в такой небольшой срок. Ты обязательно найдешь, но я тебе гарантирую – про нас ты не забудешь. И то, что выберешь ты, будет говном… Поздравляю. Ты это хотела услышать?

– Да, – Оксана быстро оделась. – В добрый путь, ребята. Новый договор на почте, про песню пусть не забудут. Какое-нибудь старую, что не издавалась, например.

Оксана наклонилась и нежно меня поцеловала. Холодок пробежал по телу медленно, но еще долго не отпускал. Меня обрекли на скорую кончину. Сергей от зависти закашлял. Он остался недоволен переговорами и складывалось впечатление, что с этого фестиваля мы поимеем только головную боль. Или поимеют нас.

– У тебя номер Алеева остался? – спросил Сергей.

– Да.

– Звони ему и согласовывай. И посты, и публикации, и транспорт. Все! – Сергей вскочил со стола, отбросив по сторонам столовые приборы. – Какая же сука! Тварь!

И исчез он за дверями в потоке людей, мчащихся домой, оставив меня расхлебывать проблему. Как убедить человека записать песню… Должно быть, я себя излишне накручивал. Женя говорил, что они несколько лет с группой не собирались, ничего не записывали. Это же прозвучит как оскорбление! «Для участия нужно записать песню»… Попросят дополнительные деньги – договоримся… Наверное. Пугал тот факт, как ловко нас заставляют выжимать из музыкантов материал, достойный стать частью продвижения. Поставили перед фактом, заставили работать. Видимо, европейские управленцы далеко ушли.

Я вышел из кафе, купил по пути сигарет и ходил по району в поисках спокойного, тихого места. День клонился к вечеру, и прохожие неслись куда-то дальше, вокруг стоял непроницаемый шум.

16.

В электричке чудом получилось уснуть. Убаюкала меня, любимая, мчась по рельсам вдоль линий электропередач. На каком столбе я сбился со счету, тогда и сон оказался не врагом, а другом. В окружении старух и дачников состав бился колесами об рельсы. Множество мелочей окружало меня, и каждая казалась уникальной, достойной внимания. А я уснул. Вот так.

На перроне нескольких студентов приняли мусора. Прямо как вышли с поезда – подошли и попросили пройти с ними. Хорошо, что я не закурил. Сорок минут на холоде я ждал следующий состав, что свернет туда, куда мне надо. Тряслись руки, коченели. Я грелся губами о сигарету, скрутился калачиком на лавочке и надеялся, что не помру. Вдруг из тумана появился свет – единственный – и унес меня с собой. Вагон был почти пуст, в нем воняло мочевиной, окна не закрывались. Ну, ничего, я же аскет, блин, нищий, мыслями о будущем заработке грелся. От москвича Распутова не было ни ответа, ни привета уже неделю, я начинал волноваться. Сначала он писал мне, что все в силе, а вместе с этим – длинные сообщения, неспособные нормально отображаться на экране моего Nokia. Тогда Лера взяла у подруги телефон, от которого той не было больше толку, и познакомила меня с современными технологиями. На расстоянии они смотрелись намного проще. Постепенно я научился главному – писать смски и делать звонки. Остальное не сильно волновало и выглядело бесполезным. Конечно, Лера сказала, что музыку можно слушать с телефона, но зачем, если есть плеер?